Космическая эра. Как мы начинали

Предлагаем вашему вниманию рассказ советского лётчика-космонавта, дважды Героя Советского Союза Валерия Быковского, опубликованный на страницах журнала «Наука и религия» в 1987 году.

Ни о чем таком в конце 50-х годов мы, летчики, не думали. Свои мечты связывали с реальной техникой. А машин, на которых можно было бы лететь в космос, мы не знали. «Из пушки на Луну» — это у Жюля Верна. Заманчиво, но не реально. Так что по части мечтаний мы, пожалуй, были даже более земными людьми, чем все остальное человечество.

«Хотите поработать на новой технике?» — вполне земной вопрос. С него все и начиналось. В 1959 году решили искать будущих космонавтов среди летчиков-истребителей. Но мы об этом не знали. Хотели летать еще выше, еще быстрее — нам это и обещали. Говорили, что техника необычная, а здоровье требуется идеальное. Но некоторые, даже пройдя медицинский отбор, не решились оставить свою летную часть, где интересная служба, сложившиеся отношения, друзья. Может, это новое не так уж и любопытно?..

В отряде мы услышали слово «космос». Но это сейчас каждый знает, что это такое. А тогда и литературы-то о космосе почти не было. Сергей Павлович Королев, узнав, что отряд поскучнел в учебной текучке, решил просветить нас, приблизить к цели. Сам раскрыл перед нами великие космические перспективы. Но когда мы устремились было вслед за его увлекательным рассказом в дальние космические пределы на многолюдных межпланетных станциях, Королев вернул нас на землю: пока что полетит один человек, и не так уж высоко, и ненадолго — часа на полтора.

Полетел Гагарин. Свершилось то неизведанное, к чему все мы готовились. Но какого-то философского смысла мы в этом событии еще не видели. Считали: прежде всего это наш праздник, мы-то действительно понимаем, что за таким полетом стоит, какая работа. А до космического будущего, о котором говорил нам Королев, еще очень далеко.

И вдруг — бурное ликование в стране, в мире, день ото дня нарастающее. Мы сначала недоумевали, а потом поняли: люди воспринимают полет как уже свершившееся открытие новой эры в истории человечества. В отряде призадумались. Ведь нам тоже лететь, и на нас, значит, свалится эта невиданная слава. Вот уж к чему не готовились. Да и тренажеров таких нет… А Юрий был на орбите этой славы — пресс-конференции, поездки, встречи. Мы видели, как держится космический первопроходец. Сдержанно, скромно. Земной человек — добрый, надежный. Он таким и был. И очень помог нам своим примером.

 

Что такое космический корабль?

Первый раз мы увидели его в КБ у Королева — господи, да это же шар! Кто-то растерянно пошутил: «Какой дурак сюда сядет!»

Мы тогда допытывались: сколько будет запусков, все ли смогут полететь? Или один-два и все? Уникальные испытания? Сергей Павлович успокоил: смотрите, сколько аппаратов в цехе, и еще новые закладываются.

В моем бортжурнале «Востока-5» есть характерные строки (они относятся к освоению невесомости — эксперимент «Отвязывание»): «Возможны различные варианты перемещения по кабине. Места много. Плавал целый виток».

Это на «Востоке»-то много места! Вот что значит необычность и связанные с нею эмоции. Помню, на станции «Салют-6» Зигмунд Йен показывал немецким телезрителям вымпелы с гербами земель ГДР, которые взял с собой в космос. Покажет очередной и отпустит плавать в воздухе — красиво… Предупреждал его: не разбрасывай так, не найдешь потом. Не послушался и еле отыскал все по закоулкам станции. А попробуй не найди хоть один: их на родину везти как побывавшие в космосе. Разве объяснишь, что «Салют» такой большой и вымпел затерялся!..

С годами мы в космосе обжились, обросли вещами, быт у нас появился. И новые неожиданности. Как-то на «Салюте» сидим работаем — и вдруг в кромешной, космической, так сказать, тишине — чужой, очень отчетливый и какой-то потусторонний голос: «Старики!» Холодок по спине пробежал… Оказалось, простое дело. Мы с собой прихватили видеокассетник с фильмом «Белое солнце пустыни» и что-то он у нас отказал. Повозились и оставили — некогда. А он возьми и заработай, когда не ждали…

На «Востоке» я впервые заметил, как шар сопровождают загадочные светящиеся точки, какие-то яркие «снежинки». Теперь объясняют, что это частицы обшивки корабля, отделившиеся от него в новой среде. Не известно, что бы я подумал тогда, знай, что так эффектно крошится мой космический дом. Однако привыкли мы к этому явлению скорее, чем нашли ему объяснение. Все-таки наше дело — летать, быть готовыми к любым неожиданностям. Чувствовать себя как на земле или как в привычном летчику небе. Без этого нет первопроходческой космонавтики.