Ярослав Галан. Антифашист с Западной Украины
Лариса Адамова
В условиях политического кризиса на Украине, сопровождающегося националистическими погромами под знамёнами бандеровщиныи откровенной фашизацией страны, стоит вспомнить о тех представителях Западной Украины, кто вёл ожесточённую борьбу с национализмом.
К таковым относится Ярослав Александрович Галан (1902—1949) — активный участник группы западноукраинских писателей, борец против фашизма и бандеровщины. Погиб от руки подосланного бандеровцами убийцы в 1949 году во Львове.
Предлагаем вниманию читателей статью Я.А. Галана «Я и папа», относящуюся к плеяде его послевоенных сатирических памфлетов. В них писатель критиковал националистическую и клерикальную реакцию в частности, греко-католическую церковь и антикоммунистическую официальную доктрину Ватикана.
13 июля 1949 года в моей жизни произошло знаменательное событие: папа Пий XII отлучил меня от церкви. Отлучил, как отлучают теленка от коровы. Без предупреждения.
Откровенно говоря, конфликт между нами начался давно, примерно лет сорок назад, когда Пий XII был еще молодым попиком Пачелли, а на святом престоле сидел Пий X. Каждое воскресенье учитель водил нас парами в церковь монашеского ордена Василиан, призывал любить императора Франца-Иосифа I и ненавидеть «москалей», которых, говорил он, надо уничтожать под корень.
Однако, вместо того, чтобы бить «москалей», пан-отец с легкостью бил нас, школяров.
Однажды пан-отец спросил меня:
— Почему святого отца мы зовем Пием?
Я простодушно ответил:
— Потому, что святой отец любит выпить.
Не успел я опомниться, как мой живот очутился на поповском колене, а священная розга высекла на моем теле десять заповедей.
Господь не наделил меня смирением, и, очевидно, потому, вернувшись домой, я еще с порога крикнул матери:
— Плюю на папу!
Никто, кроме матери, этого не слыхал, но, видимо, вездесущий бог донес своему римскому наместнику, ибо с тех пор греко-католическая церковь начала против меня «холодную войну».
И не только против меня. Вскоре я убедился, что таких грешников немало. К ним, в первую очередь, принадлежали гимназисты, принимавшие участие в чествовании Ивана Франко. Для них учитель закона божьего придумал особое наказание: в самую жестокую жару сажал их на солнцепеках. На протесты отвечал:
— Ага! На концерте в честь Франко вы декламировали: «Мы стремимся к солнцу!» Вот вам и солнце. Погрейтесь!..
По-настоящему мой конфликт со святым престолом обострился, когда я, в минуту хорошего настроения, в одном журнале назвал митрополита Шептицкого мутителем святой водички. Этот удар для князя греко-католической церкви был громом с ясного неба. Как раз в это время граф Шептицкий был увлечен богоугодным делом подготовки антисоветского крестового похода. Моя нетактичность вызвала понятное возмущение: поповны отвернулись от меня, а их отцы разорвали мою прямую связь с небесами, запретив пускать меня в церковь. После этого Шептицкий впал в черную меланхолию, и только приход Гитлера к власти поставил его снова на ноги.
Несколько лет назад умер монсеньёр Ратти, то бишь Пий XI, и его место занял новый мой противник — Пий XII. Все знаки на небе и на земле показывали, что в лице этого Пия я буду иметь еще более заклятого врага, чем два предыдущих, до Бенедикта XV включительно, ибо он был одним из крестных отцов третьего рейха, он толкал Гитлера на войну против СССР…
Друзья говорили мне, что дни мои сочтены и что я должен ждать контрудара. Как всегда в таких случаях, друзья несколько преувеличивали. Мокрая работа в то время в Ватикане была только запланирована. У Шептицкого не было еще тогда почетной стражи в лице гитлеровских солдат, а его прелаты еще не франтили в эсэсовских мундирах. Пока с их стороны я мог ожидать только сухой работы. Им нужен был повод. И они нашли его.
Как-то в рождественский вечер я зашел к Александру Гаврилюку. Над нами и под нами, справа и слева люди колядовали. Воспоминания детства нахлынули на нас, и, растроганные, мы решили опрокинуть чарочку. Традиционной рыбки не было, но ее с успехом заменило сало. Выпили по одной. И тогда Гаврилюку пришло на ум пригласить к столу домовладельца, жившего рядом. Тот приглашение принял, но, увидев на столе сало, по тараканьи зашевелил усами и попятился к двери…
Через несколько дней весть о совершенном нами преступлении дошла до консистории, а вскоре и до конгрегации священной канцелярии в Риме… Возмущение шпиков нашим святотатством не имело границ. Гаврилюка в то время не было в городе, и повестку вручили только мне. Седовласый агент сидел передо мной и укоризненно качал головой.
— Ваше тело, — говорил он, — сгниет в тюрьме, но что его тленная плоть в сравнении с бессмертной душой, которую вы так безжалостно губите?
Седоголовый шпик жалобно высморкался и безнадежно махнул рукой:
— Идите, грешник, догнивайте в тюрьме, а я буду за вас молиться.
Шпик молился, а я сидел в тюрьме…
Прошли годы. Украинский народ воссоединился в едином государстве — Украинской Советской Социалистической Республике. Наплевали на папу все западные украинцы…
Святой престол сменил Гитлера на Трумена, однако от этого мои взаимоотношения с ним ничуть не улучшились. Наоборот, по данным, имеющимся в моем распоряжении, Пий XII узнал, что в глубоком шкафу редактора издательства «Радянський письменник» лежит рукопись моей антипапской книжки «Отцы тьмы и присные»… Чаша горечи пере-полнилась, и «пастырю пастырей» не оставалось ничего другого, как отлучить меня от своей церкви.
Единственное мое утешение в том, что я не одинок, вместе со мной папа отлучил по меньшей мере триста миллионов человек, и вместе с ними я еще раз в полный голос заявляю:
— Плюю на Папу!
Источник: Книга юного атеиста, Хрестоматия под общ.ред. В.А. Мезенцева, М.: «Просвещение», 1970