Космонавты СССР. Владимир Комаров

Продолжаем публикацию глав из книги «Космонавты СССР» («Просвещение», Москва, 1977 г).

Павел Попович сказал о нем: «В нашей группе он был одним из самых старших, в отряд пришел с дипломом инженера, но не поглядывал на других сверху вниз… Его по-настоящему любили за душевные свойства, целеустремленность и трудолюбие. Авторитет Володи был столь высок, что к нему шли для разрешения всех споров: житейских и рабочих».

В октябре 1964 г. стартовал космический корабль «Восход». От своих предшественников — кораблей типа «Восток» — он отличался многим. Но главным, пожалуй, было то, что лететь на нем должны были три человека: пилот, ученый и врач. Командиром этого экипажа назначили Владимира Комарова.

Прошло два с половиной года. Готовились испытания нового корабля—«Союз». Государственная комиссия поручила выполнить этот полет командиру «Восхода». Поздней ночью с 22 на 23 апреля 1967 г. началась подготовка к старту. Прозвучали

команды: «Ключ на старт!», потом — «Пуск!» Огромная серебристая колонна, упирающаяся одним концом в небо, начиненная множеством приборов, автоматов и устройств, с космонавтом, расположившимся в остроголовой вершине, в клубах огня и дыма зависла над местом старта и плавно, очень плавно оторвалась от Земли.

Прошли первые сутки полета. За это время Комаров полностью выполнил намеченную программу отработки систем нового корабля, провел все запланированные научные эксперименты. Утром 24 апреля Земля предложила космонавту прекратить полет и совершить посадку. «Союз» благополучно прошел наиболее трудный и ответственный участок торможения в плотных слоях атмосферы и погасил первую космическую скорость. Затем случилось непредвиденное: при открытии основного купола парашюта произошло скручивание строп… Космонавт погиб. Погиб во имя будущего.

…Его детство прошло в Москве. Он любил свой город — рабочий, трудовой. Любил за гудки заводов, леса новостроек, за вышки первых шахт метростроя, за яркий кумач лозунгов и плакатов на праздничных демонстрациях. Любил тихую 3-ю Мещанскую улицу, на которой он жил, и 235-ю школу, в которой впервые сел за парту…

Во дворе, за сараем, где хранилась всякая утварь, у Володи было любимое место. Там можно было остаться одному и пофантазировать, помечтать. Бывало, ляжет на доски, руки, загорелые, в царапинах, ссадинах, сложит биноклем, под  головой — старенький портфель с книжками. Большие, какие-то не по-детски задумчивые  глаза устремлены туда, вверх. А там — небо, продутое осенними сквозными ветрами, промытое дождями, удивительно голубое, чистое и высокое-высокое…

На крышке старого шкафа у него был «аэродром». Здесь распластали свои крылья самодельные модели самолетов, здесь хранились все авиационные «богатства» Володьки: картинки, журналы, пропеллер, вырезанный из консервной банки…

Но, пожалуй, самым заветным местом была для него крыша. Да, да, крыша. Та самая, что покрывала черный и молчаливый чердак. Сначала вверх по лестнице, потом в уз-кую дверь на верхней площадке, потом, согнувшись, пройти под низкими балками к слуховому окну. Где- то внизу, далеко и незнакомо лежал двор, маленький-маленький. А впереди — город. Он казался полупрозрачным, словно затянутый марлевым покрывалом. Над ним огромным куполом распласталось небо. Его, Володькино, небо. Казалось, его можно достать рукой.

Вот отсюда он и смотрел на уходящий вдаль горизонт и ждал появления самолетов. Не поднимая головы, он мог по свисту над крышей определять: летит истребитель или бомбовоз. А ночами снились Володьке эти самые самолеты.

Героическое спасение челюскинцев, рекордные полеты Чкалова, воздушные бои над Халхин-Голом, знакомство с академиком Б. Н. Юрьевым — профессором Военно-воздушной инженерной академии, статьи в газетах и журналах о подвиге отважных стратонавтов — все это не оставляло его равнодушным. Со школьной скамьи он бредил небом, самолетами, рейсами за облаками.

В суровую для Москвы зиму 1941-го, полуголодный, в сырой, нетопленной комнате он услышал по радио стихи Константина Симонова. Фраза: «Ничто нас в жизни не может вышибить из седла!» — запала в душу мальчишки. Он вспоминал ее в трудные минуты жизни: когда учился в спецшколе ВВС, когда делал первые самостоятельные шаги в училище военных летчиков, когда работал испытателем боевых крылатых машин, когда познавал курс инженерных наук…

Он вспоминал ее и в отряде космонавтов, когда после одной из тренировок медицина вынесла ему суровый приговор: «Не годен».

Бывают люди, как бы не знающие усталости на жизненном пути. Пусть не быстро, но упорно, шаг за шагом, преодолевая усталость, движутся они к давно поставленной цели, взяв разбег еще со школьной скамьи. Мелькают дни, недели, месяцы, а человек все с той же настойчивостью преодолевает перевал за перевалом. Он не теряет веры в себя, хотя и не может сказать с определенностью, достигнет или нет нужного рубежа.

Препятствие не останавливало Владимира, а рождало второе дыхание, помогающее преодолеть и боль и усталость. И если ему улыбнулась удача, уж никто не мог назвать ее случайной. Он победил недуг. Он стал космонавтом. Второй его старт тоже не был случайным. Испытание нового доверяют самым достойным. Он был таким. Таким и останется в нашей памяти.