Россия. Плоды 20-летнего развития по гибельной модели
Михаил Кечинов
Двадцать лет назад, когда начинались рыночные реформы, то политическую погоду в стране делали те, кто жаждал победы Б.Н. Ельцина и волю людей определяли с помощью магически действовавших на них лозунгов рынка и демократии. С их помощью пришедшие к власти внушали людям надежды на скорое наступление рая, и Ельцин является тем, кто нас туда поведёт. Что касается Зюганова, то от него всегда пахло нафталином, и поддержку политической активной части людей он не получил. За него раньше и теперь, по инерции голосует оставшийся верным советскому режиму электорат, но ореола спасителя нации у него нет, и нужной политической поддержки не имел даже на прежних выборах, а тем более не получил позже.
Теперь же основная масса населения уже вкусила горькие плоды реформ, и становится яснее, что выбором гибельной модели своего развития двадцать лет назад мы определили свою сегодняшнюю судьбу. Существующую у нас модель экономики мы приняли по рекомендации Белого дома США и таких международных организаций, как МВФ и Мировой банк. И пора сказать также, кто по каким мотивам это делал.
Вдохновителями и проводниками рыночных реформ в России и других постсоветских государств были высоко поставленные сотрудники администрации Белого дома, получившие благодаря этому шанс низведения бывшего соперника США до положения третьестепенной страны. Такими фигурами были министр финансов Ларри Саммерс, глава российского отдела Госдепартамента Ричард Морнингстар, и, наверняка, кто-то из ЦРУ, имя которого остаётся в тени. По их указаниям работали ангажированные Джефри Сакс, Андрес Ослунд и многие другие приглашённые специалисты. Они как мавры из известной поговорки, сделали своё дело и ушли. Теперь с них взятки гладки. Что касается наших Гайдаров и Чубайсов, то они были просто подставными фигурами (straw men) для отвода наших с вами глаз от тех, кто действительно делал наши реформы.
Сами же реформы с самого начала были рассчитаны на то, что из них получилось: превращение постсоветских государств в периферию по обслуживанию мирового капитала. Наши ресурсы — туда, а на полученные деньги товары — сюда. Отсюда великие стройки капитализма — Северный поток, Южный поток, Восточный поток, все топливно-сырьевые потоки туда, а нужные нам товары вплоть до картофеля из Голландии и Израиля — сюда. Мы вывозим зерно и минеральные удобрения, чтобы кормить чужое сельское хозяйство и втридорога покупать его продукты, вместо того, чтобы делать наоборот.
Однако, делать наоборот нам не позволяет центро-периферийная структура мирового хозяйства, непременной чертой которой является подчинение одних стран другим, много миллиардной периферии золотому миллиарду, составляющему центр мирового капитализма. Такую свою подчиненность мы видим как в поставке сырья другим странам, так и в том, что превратились в рынок сбыта их товаров.
Свою внешнюю торговлю мы вынуждены вести на невыгодных для нас условиях. Так, у нас с гордостью сообщается, что из страны, импортирующей зерно мы превратились в экспортирующую. Не от хорошей жизни! Производство зерна остаётся на прежнем уровне, но на половину снизилось поголовье скота и потому также производство животноводческих продуктов. Часть зерна некуда девать и её направили на экспорт. Зато резко возрос импорт продуктов животноводства, на что тратится гораздо больше валюты, чем приносит экспорт зерна. По принятой модели экономики нам на мировом рынке отведена не роль независимых производителей, а роль зависимых потребителей: тратьте ваши деньги на покупку наших товаров.
Отсюда смещение центра тяжести нашей экономики от собственного производства к покупке и потреблению того, что нам предлагают другие. Что касается собственного производства, то со строго научной точки зрения роста в этой области у нас нет. Ведь ростом всегда считается полученное сверх ранее достигнутого. В данном случае таковым следует считать уровень производства, достигнутый в последний годя существования РСФСР, каковым является 1990 год. Но этого нет. В течение первого постсоветского десятилетия (1991- 1999) происходил спад производства, а в течение всего последующего развитие лишь восстановление того, что было разрушено. Между тем восстановление ранее достигнутого это одно, а рост по сравнению с ним это другое. В результате произошла деиндустриализация, а потому понадобилась реиндустриализация.
В течение 20 лет развития по пути рынка и капитализма динамика нашей экономики характеризуются топтанием на месте. Мы оказались в положении данайцев, по греческой легенде живших на горе Аргос. Они несли воду из подножья горы в дырявом кувшине, и пока доходили до дома, вода успевала вытечь. То же самое происходит с нами. Пока отечественные капиталы утекают за рубеж, валовой продукт страны после 20 лет реформ оставался на уровне (или ниже) советского времени. Если исключить валютные доходы от добывающих отраслей и посчитать объём обрабатывающей промышленности и сельскохозяйственного производства, то, по моим прикидкам, это будет не более 70 процентов от уровня, достигнутого в советский период. Развалили авиастроение, судостроение, станкостроение и другие отрасли машиностроения, а за границей покупаем оборудование Б/У. А говорим о модернизации, в то время как в нашем кувшине остаётся полно дыр.
Нельзя ли их залатать, чтобы вода оттуда не утекала? Нет, нам говорят, нельзя! Того не позволяет исходный постулат либерально-монетаристской ортодоксии, на котором основана принятая нами модель рынка: пусть всё идет, как идёт. Саморегулирующийся механизм рынка считается настолько хорошим, что капиталы и прибыли сами лучше всего сами знают, куда им течь. Они-то текут, а мы остаёмся с носом.
В то время как российские верхи и хорошо оплачиваемые властями подпевалы в экономической науке и в средствах массовой информации, выдавая чёрное за белое, неустанно восхваляют принятую модель экономики, добросовестные западные аналитики довольно пессимистически оценивают будущее России. Многие из них считают, что застой экономики России грозит ей выпадение из группы БРИКC, куда она входила в период своего относительно быстрого роста в начале 2000 годов.
Неизбежность отставания России от других стран по причинам развала реального сектора экономики, дальнейшую утечку капиталов, непрозрачность власти и усиление её коррумпированности предсказывают многие другие западные аналитики. Шоковая терапия и обвальная приватизация были троянским конём, запущенным в российскую экономику для её превращения в сырьевой придаток Запада. «Преобразовательные задачи для стран Центральной и Восточной Европы с самого начала 90-х годов, — пишет американский институционалист Дж. Ангресано, — исходили из интересов Запада и определялись идеологическими постулатами, присущими неоклассической теории, такими, как предоставление рынка западным кредиторам, доступ к сырым материалам этих стран и усиление политического влияния в регионе».
Наше будущее становится все более туманным и неопределенным. С разной степенью определенности, но, так или иначе, люди стали постигать эту реальность. Тем более, что с проникшей во все поры коррупцией и другими формами беззастенчивой наживы каждый из нас сталкивается повсюду и это не может не наводить на мысль о порочности нашего образа жизни. В результате иллюзии начала 90-х годов прошлого века начали меняться горьким разочарованием, и теперь народ стал протирать глаза. Недовольства в обществе много, но сознание того, что надо делать пока остаётся туманным.