Чудо

В январскую стужу, привалившись к задку саней, ехал казак Наумыч в станицу. Вдруг Наумыч натянул вожжи.

Лошадь стала. Шагах в десяти от дороги пар шел. Слез Наумыч, идет, проваливается по сугробам. Чудеса! В ложбине чернеет живая вода, снег кругом мокрый, а в воде лягушонок плавает — оттаял.

—    Али наваждение?..— перекрестился Наумыч. Знает — кругом верст на двадцать капли воды нет, степь сухая, как кирпич, и от мороза даже воздух оледенел.

Побежал назад, ввалился в сани и погнал лошадь. А в станице — прямо к попу.

—    Так и так, батюшка, нонче мне наваждение в степе было, благословите. Двадцать годов езжу по этому самому месту, капли-росинки никогда там не бывало, и называется Сухой Лог, кругом мороз, а тут прямо живая вода, а в ей лягушонок плавает.

Поп сунул ему в губы волосатую руку, выслушал, да как заревет боровом:

—    Мать, дай ему стакан водки! Да вели Николаю запрягать вороных. Пошли за дьяконом, за дьячком, приготовьте облачение… А ты, мать, полезь на подловку, там в углу навалены иконы, выбери какую постарей божию матерь, почерней какую…

Через полчаса под в новой енотовой шубе, с ним здоровенный, похожий на быка дьякон — в волчьей, и в пальтишке не попадавший зуб на зуб дьячок — быстро ехали на паре сытых вороных в степь. Вот и ложок, и пар от него идет. Глядь, а с другой стороны на паре гнедых тоже трое жарят: поп с дьяконом и с дьячком из хутора,— пронюхали, канальи.

Подскакали разом, выскочили попы да к воде с иконами. И стали друг дружку пихать…

Вцепились друг другу в бороды. Дьяконы из саней на помощь поспешают. Быть бы большому бою, да бегут кучера, кричат:

—    Батюшки!.. Батюшки!.. Народ едет…

А народ действительно ехал: со всех сторон зачернели сани. И как это быстро весть о чуде облетела станицу и хутора!

На другой день народу привалило еще больше. Везут безруких, с хромых, слепых, иссохших, измученных, падучих, порченых, кликуш.

И все с умилением, со слезами пьют святую воду и прикладываются к явленным.

—    Матушки, царицы небесные! Да как же вы нас сподобили, недостойных?! Хучь бы одна, а то сразу две — преподобная Одигитрия да казанская божая матерь…

А около попов растут кучи денег, печеного хлеба, яиц, сала, овчины, мешки с пшеницей.

Так тянулось целых четыре дня. Измучились попы, до седьмого поту трудятся. По области, по станицам, по хуторам слава пошла о двух явленных и как они исцеляют болящих.

На пятый день приехали на двух санях рабочие, хмурые, черные от въевшегося металла и масла. Вылезли, достали инструменты, подошли.

—    Ну, будет вам тут турусы разводить… Вскинулись попы и молящиеся:

—    Вам чего надо? Тут явленные матушки, царицы небесные — Одигитрия да казанская…

—    Ма-атушки!.. По матушке бы вас всех… Ишь, сколько воды нашло. В станице, почитай, водопровод стал, без воды все сидят. Труба лопнула, а вы воду лакаете, да еще с водосвятием. Ну, пущайте, некогда нам тут с вами…

И принялись за работу. Развели костры, оттаяли землю, вырыли колодцы; открыли водопроводную трубу, заменили лопнувшую часть новой, опять засыпали землей и уехали.

Вскоре поднялась метель, все бело сравняло, и опять в степи стало тихо, безлюдно.

___________________________________

Александр Серафимович (настоящая фамилия — Попов) (1863—1949) — русский советский писатель. Лауреат Сталинской премии первой степени (1943). Член РКП(б) с 1918 года. В годы Великой Отечественной войны передал Сталинскую премию в Фонд обороны. Участник гражданской войны.

Является одним из родоначальников советской литературы.