Девушка в каске

…Мы освобождали Вильнюс. На площади у кафедрального собора немцы устроили пулеметное гнездо на чердаке углового дома. И когда наши бойцы, пригибаясь к земле, перебегали от колонн кафедрального собора мимо башни, стоящей неколебимо на краю площади, к улице Гедимина, их встречал ливень пуль…

Надо было уничтожить пулеметное гнездо, которое своим смертоносным

огнем перерезало нам путь напрямик. Неожиданно я увидел, как к башне зигзагами устремились двое: высокий боец с тяжелой катушкой провода на спине и рядом с ним девушка, тонкая, с гибкой, перехваченной ремнем талией, в каске на голове, которая матово поблескивала.

У фонарного столба, который от взрыва снаряда покосился, они залегли. Боец быстро прикрепил телефонный провод, кивнул девушке, распластавшейся на земле, и, петляя, как заяц, бросился к улице Гедимина. Ему нужно было бежать как раз через то место, которое немцы так тщательно пристреляли.

Неистово, захлебываясь в безудержном лае, затрещал пулемет. Пули, поднимая фонтанчики каменных брызг, зацокали по площади. Солдат упал, не пробежав и пяти шагов, сначала на колени, а потом, прижимая к груди руки, ничком свалился на горячий камень площади и застыл в неподвижности. Тяжелая катушка сползла со спины и звонко звякнула о брусчатку.

Невдалеке от башни разорвался снаряд, и раскаленный воздух пронзили бесчисленные осколки. Они снесли голову у одной из стоящих каменных статуй. Серые осколки камня упали на землю, забарабанили по катушке. И тут до нас донесся слабый стон: солдат был жив.

Я и не заметил, как девушка ящерицей ловко подползла к стене башни и там затаилась. Под стеной огромной белой башни девушка казалась игрушечно маленькой и потерянной… И вдруг девушка отделилась от белой стены башни и, пригибаясь к земле, побежала к раненому. И в ту же минуту по чердаку откуда-то ударил наш пулемет. Пули рвали жесть крыши, крошили переплеты рам; звенели осколки стекла, штукатурка карниза кусками осыпалась вниз. Девушка невредимой добежала до раненого, упала перед ним на колени, взяла его руку, обвила ею свою тонкую шею и с тяжелой ношей медленно поползла через площадь к башне. И снова над камнями затанцевали фонтанчики каменных брызг. Уцелевший немецкий пулемет стрелял по девушке.

Мы выбежали из-за колонн собора и, стоя во весь рост, ударили из автоматов по ненавистному пулемету, изрыгавшему ливень пуль. Нам хотелось, чтобы немцы перенесли огонь на нас. Я мельком взглянул на то место, где была девушка, и увидел, что она лежала без движения в нескольких шагах от башни. В горле у меня стало так сухо, что я не мог проглотить слюну. И, не обращая внимания на предостерегающие оклики своих солдат, я рванулся к ней. И в тот же миг услышал сзади топот многих ног. Я подбежал к девушке, поднял ее на руки и понес к укрытию. Под ладонями я чувствовал горячее тело, острые, как у ребенка, лопатки.?

Она была легкая и хрупкая. Каска с вмятинами от пуль сползла с ее головы и повисла на ремешке. Светлые, как лен, короткие волосы золотились на солнце.

Девушка открыла глаза — большие, голубые и удивленные — и прошептала:

— А он жив?!

— Жив!

И она улыбнулась счастливой улыбкой, но глаза ее угасли: она потеряла сознание.

Я доставил ее в медсанбат. Не знаю, поправилась она или нет, но эта маленькая девушка живет с тех пор в моем сердце, как светлая песня любви к людям.

Александрас Баужа, Перевод с литовского автора

Советская публицистика

(на фото сверху: Карельский перешеек. Штурм линии Манергейма. Июнь 1944г.)