«Самовооружиться знаниями»

Продолжение очерка «Рубакин».

Николай Александрович Рубакин родился в старин­ном городе Ораниенбауме, в 30 верстах от Петербурга, в 1862 году.

Теперь на карте нашей страны города с таким назва­нием нет. Он переименован в город Ломоносов. Ораниен­баум в переводе означает «померанцевое дерево». Его появление — одна из причуд светлейшего князя и фельд­маршала Александра Даниловича Меньшикова, который так назвал рыбацкий поселок, подаренный ему в 1714 го­ду Петром I. Ораниенбаум, подобно Санкт-Петербургу, «из тьмы лесов и топи блат вознесся пышно, горделиво». Он поднялся так же сказочно, как его владелец Меньши­ков, прошедший путь от уличного торговца пирогами до могущественного временщика.

«Померанцевое дерево» стало городом дворцов и парков — творением великих зодчих. К строительству ве­личавого дворцового ансамбля были привлечены строи­тели и живописцы мировой славы: Фонтана, Шедель, Ринольдини, Торелли, Барацци, Тьеполо и многие другие. Его строили и достраивали пять царей: Петр I, Екатери­на I, Петр II, Петр III, Екатерина II. На берегу Финского залива был создан выдающийся памятник архитектуры XVIII века.

Маленький Рубакин часто подходил к дворцовой ог­раде, с изумлением глядел на затейливые террасы в пар­ке, на мраморные статуи, на аллеи, стрелой убегающие в таинственный пугающий мрак. Сквозь чугунную ре­шетку он видел счастливых людей. Слышался смех, весе­лый говор. Светились шитые золотом мундиры, белые страусовые перья трепетали на широкополых шляпах женщин в белых воздушных платьях, раздавался по бе­лому гравию цокот лошадей, подобных лебедям.

Сказочный мир манил, но был запретен, недосягаем. В душе молодого Рубакина рождалась обида, злость. Ведь вот тут же, чуть поодаль, на окраине были разбро­саны серые домишки, без садов и цветников, хилые, полу­развалившиеся. В них жили такие же серые на вид, как их домишки, люди. Гнули спины. Униженные, оскорблен­ные. Мелкие чиновники петербургских департаментов, дворцовая челядь. Они жили и не понимали, почему не­справедлива жизнь, жестока судьба. Умом не постигали, что судьбу можно изменить.

Кто растолкует им?

Книга, книга, книга!  Она откроет им глаза. Слепые станут зрячими. Нерав­ные могут стать равными.

Прошло детство, за ним юность. Дворцы незыблемо стояли — чужие, недоступные, враждебные.

Молодой Рубакин подолгу слушал рассказы матери о подвигах ранних народников, об их хождении в народ, о Писареве, с которым была знакома по кружку, о слу­жении великой идее — освобождению России от само­державного ига.

Беседы волновали, и он с жадностью набрасывался на книги в небольшой библиотеке, которую организовала в Ораниенбауме его мать — Лидия Терентьевна Рубаки­на. Он все больше и больше проникается мыслью, что знания укажут народу путь к освобождению.

1887 год. Он принес Рубакину золотую медаль и арест. Медаль — за успехи в науках, арест — за борьбу с самодержавием.

В 1887 году Рубакин окончил с медалью Петербург­ский университет, где изучал естественные науки. Одно­временно он посещал лекции на историко-филологиче­ском и юридическом факультетах.

В университете Рубакин был тесно связан с нелегаль­ными студенческими кружками. Он участвует в револю­ционном движении.

На естественном факультете Рубакин сближается с Александром Ульяновым — студентом того же факуль­тета, братом Владимира Ильича Ленина — и участвует вместе с Александром Ульяновым в подпольном студен­ческом кружке.

Близость к Александру Ульянову многое определила в жизни Рубакина.

1887 год. Александр Ульянов повешен в Шлиссельбургской крепости. Как дальше жить?

Рубакин после окончания университета стал готовить­ся к педагогической деятельности. Ему нужно окунуться в гущу народную, начать просветительную’ и пропаган­дистскую работу. Ему не хочется сидеть в Петербурге, на Большой Подъяческой улице, в доме № 39, куда мать перевезла библиотеку из Ораниенбаума. Рубакин начи­нает странствовать по ближним деревням, ходить на фабрики, чтобы впитать думы и чаяния народа, раскрыть людям глаза на творимые царизмом преступления.

Вскоре он был арестован. Потом взят под надзор по­лиции. О педагогической работе не может быть и речи.

Остается одно — снова взяться за книги.     

Вскоре библиотека матери переходит в руки сына и превращается в подлинный центр народного самообра­зования. Библиотека развертывает работу по популяри­зации марксизма в России.

В библиотеку стал чаще приходить В. И. Ленин. Он работал тогда над книгой «Что такое «друзья народа» и как они воюют против социал-демократов?» и пользо­вался материалами и книгами Рубакина.

Сюда приходили учительницы воскресных школ. Эти школы являлись связующими звеньями между револю­ционными организациями  и рабочими   петербургских фабрик и заводов. Приходили передовые рабочие, руко­водители нелегальных кружков. При библиотеке был создан передвижной музей наглядных учебных пособий для воскресных школ. Музей организовали Н. К. Крупская, Е. Д. Стасова, А. И. Чечурина, Л. М. Книпович, учитель­ницы воскресных школ.

Здесь на Большой Подъяческой, в тихом незаметном переулке Петербурга, в небольшой библиотеке, зрела взрывная сила грядущей революции.

Для Рубакина эти годы — период накопления знаний, сил, опыта.

Скованный царской цензурой и полицейским надзо­ром, Рубакин лишен был возможности широко развер­нуть литературную деятельность и непосредственно об­щаться с народом, с читающей публикой. В то время не могло быть и речи о совещаниях, съездах, даже о собра­ниях без полицейской опеки. Приходилось ограничивать­ся перепиской. Рубакин много работал по сбору, обра­ботке и интерпретации статистических данных, характеристик, высказываний о книгах множества людей из са­мых разнообразных слоев населения. Он разрабатывает особые анкеты и организует при их помощи подлин­ные референдумы: более 4000 человек ведут с ним пе­реписку.

Рубакин в расцвете сил. Ему только 30 лет. Он креп­кий, коренастый, с густой шевелюрой волнистых волос, аккуратно подстриженной бородой. В больших глазах задор, настойчивость, твердая воля.

Рубакин уже известен в прогрессивных кругах Петер­бурга. Выступает с докладами о народном образовании в Петербургском комитете грамотности, в Вольном эко­номическом обществе, в обществе народных учителей. Он завсегдатай в петербургских библиотеках, особенно в библиотеках-читальнях для рабочих за Невской заста­вой. Здесь он первый советчик: «Побольше изучайте пси­хологию читателя. Знакомьтесь с индивидуальными осо­бенностями каждого, приглядывайтесь к обстановке, в которой происходит чтение книг. Тогда вы почувствуете трепетание жизни и добьетесь большего воздействия книги на читателя. А в этом вся суть!»

Совместно с учительницами воскресных школ Руба­кин создает «Опыт программы исследования литературы для народа». После опубликования «Опыта» в журнале «Русское богатство» и выхода отдельной книги к Рубакину стали поступать многочисленные отклики. Были по­лучены письма от 456 читателей. Письма легли в основу новой книги Рубакина «Этюды о русской читающей пуб­лике», изданной в Петербурге в 1895 году.

В годы царизма, когда рабочим и крестьянам не было доступно систематическое образование в гимназиях и университетах, Рубакин создал широкую систему самообразования, методов овладения наукой, литературой, искусством.

«Нужно самовооружиться знаниями!» — пишет Руба­кин, обращаясь к своей многотысячной незримой ауди­тории.

Борьбу за образование, за знания Рубакин поднял до уровня основной жизненной проблемы: без знания нет жизни, со знаниями жизнь шире, глубже, возвышеннее, красивее.

Рубакиным было написано свыше 20 руководств по самообразованию, разослано около 15 тысяч программ чтения.

Армия «алчущих и жаждущих» знаний, которые об­ращались к Рубакину, выросла до 10 тысяч его постоян­ных корреспондентов. Книга «Практика самообразова­ния» создана Рубакиным на материале 7 тысяч писем, полученных от читателей.

«Все эти письма,— писал Рубакин,— почти на одну тему и почти все с большей или меньшей дрожью в голо­се и тоном, полным исканий и стремлений и страстного желания выйти из того положения, в котором человек со­стоит по воле «злой судьбы» или «старушки истории», и полным мучительной жажды развернуть, углубить, рас­ширить свою жизнь, сделать ее полнее, глубже, возвы­шеннее, напряженнее, а значит, и красивее».

Что понимает Рубакин под самообразованием, кото­рому он верно служит?

«Самообразование — это, во-первых, накопление сил, во-вторых, проявление их в жизни, в делании, в борьбе за жизнь и за лучшую жизнь, личную и общую, деятельное стремление делать ее всюду и всегда возможно полнее, возможно глубже, возвышеннее, напряженней и краси­вей».

Так снова и снова доказывает Рубакин, что знания являются средством борьбы за лучшее будущее, что на­значение литературы — это активное вторжение в жизнь, чтобы в борьбе переделать ее.

«Нельзя забывать, — говорит Рубакин,— что вся суть самообразования не столько в книге, сколько в личнос­ти, — иначе говоря, она не в книге, а в жизни».

Вот почему Рубакин придает исключительно важное значение методам изучения читателя. В разработанной им программе опроса читателей 139 вопросов, сгруппированных в девяти главах. В первую очередь следует выяснить обстановку, в которой читатель пользуется кни­гой. Ответы эти чрезвычайно важны. Не зная этой обста­новки, трудно определить степень читательского восприя­тия. Кроме того, таким путем выясняются социальные условия читателя. Рубакин рекомендует расширить сфе­ру наблюдений: какие картины ему любы, какие пьесы в театре понравились, какая музыка привлекает его? Какие газеты и журналы читает опрашиваемый, какие из них ему нравятся, что в них привлекает его внимание?

Очень современно звучит определение Рубакиным значения художественной литературы для эстетического развития читателя.

«Красота в широком смысле слова,— утверждает Ру­бакин,— должна быть сознательно сделана одним из не­обходимых элементов жизни», но «мы не признаем ту красоту, которая отрицает ради себя самой всякое содержание, потому что, думается нам, никакая форма, даже изящная из изящных, не может, не в силах скрыть, заго­родить собою пустого места, вместив, так сказать, пусто­ту в себя, набросив свою блестящую, яркую одежду иной раз на мерзость и пошлость, запустение и гниль».

Рубакин верит в силу литературы, ее роль в преобра­зовании мира и каждой индивидуальной судьбы читате­ля. Он зовет к дерзанию, к смелому полету мысли, вере в свои силы.

(Окончание следует)