Неокон, гомо, крах…

Закон о запрете пропаганды педерастии и других извращений среди несовершеннолетних, легализация однополых браков во Франции, очередной запрет от московских властей на проведение гей-парада, задержания тех гомосексуалистов, которые одиночными пикетами решили открыто продемонстрировать свои взгляды – эти более серьезные и менее заметные события и вехи подхватываются медиа сообществом и политиками, да так подхватываются, что дискуссия по поводу сексуальных меньшинств выходит на первые места, оставляя далеко позади проблемы из области экономики и политического устройства.

Не «мелочи»

Я не вхожу в число тех, кто считает тему «малозначительной» и не стоящей тех копий, которые вокруг неё ломаются. Подчас именно «мелочи» выявляют глубинные противоречия в обществе, именно по «несерьезным» индикаторам удается отследить, кто и что собой представляет на общественном поле.

Касается это и левого спектра. Невообразимо ведь, чтобы руководство КПРФ выступило за права сексуальных меньшинств. А вот французские, испанские и прочие европейские социалисты это поднимают чуть ли не на щит. Показателен и следующий эпизод: после внесения в Госдуму депутатами от «Справедливой России» законопроекта, способствующего ограничению абортов, в адрес партии поступило предупреждение от Социнтерна (она там по иронии судьбы состоит).

Непоследовательность государства

Государственная пропаганда в последнее время всё чаще заводит разговор о традиционных ценностях, рисует Запад в качестве рассадника разврата. С этим, конечно, можно согласиться. Сексуальная распущенность, развал традиционного института семьи, нежелание европейцев воспроизводить население хотя бы на уровне замещения (про рост уж молчу), потакание разного рода извращениям, нарастающее противостояние с иммигрантами с Африки и Ближнего Востока – предвестники грядущего вырождения той самой Европы в культурном и этническом плане, цивилизация которой оказала и продолжает оказывать влияние на мировые процессы.

Но раз так, то по логике вещей руководство страны, чьим рупором являются те же «1 канал» и «Россия» (чуть ли не выпрыгивающие каждое воскресенье из экранов Ирада Зейналова с Дмитрием Киселёвым), обязано занять принципиальную позицию.

Во-первых, заявить о том, что гомосексуализм и прочее – это не какая-то «особость» отдельных индивидов, не дурная привычка, а самая настоящая болезнь, которая в настоящее время не подлежит лечению.

Во-вторых, объявить соответствующие отношения вне закона, возродить уголовную статью, которая существовала в СССР.

В-третьих, на практике заняться целенаправленной политикой усиления нравственных начал в обществе.

В противном случае бессмысленны постоянные запреты на гей-шествия, а также не имеющие практического смысла ограничения на пропаганду гомосексуализма (интересно, как реально её будут вычленять).

Неоконам выгодны извращенцы

Действенные меры не будут предприняты не из-за непрофессионализма и даже не по причине опасения быть непонятыми Западом.

Отгадка кроется глубже, в неоконсервативном фундаменте современности.

Неоконы, которые, в основном, и правят миром, зациклены на поддержании statuo quo (устойчивость, стабильность, никаких резких колебаний и трансформаций) предпочитают плыть по течению. Если это приложить к сфере морали, то безразличный (по сути), но «почвенный» (по лозунгам) курс даёт на выходе нравственное разложение. Недаром, допустим, период реставрации монархии в той же Франции или викторианская эпоха в Англии – время просто-таки грандиозного цветения разнообразных пороков.

Неоконсерваторам извращенцы необходимы в качестве пугала, с помощью которого они стращают сограждан, одновременно апеллируя к традиционным ценностям, но не предпринимая ничего существенного, чтобы в обществе именно эти ценности и возобладали. Вполне себе удобненькая схема манипулирования, карикатурная борьба с ветряными мельницами.

Дело даже не в том, что самые кричащие ораторы, борющиеся с развратом, подчас сами не являют собой образец добродетели.

Важно другое.

В первую очередь, капитализм, общество потребления, «святой» принцип частной собственности, адептами которых выступают неоконы, как раз и порождают весь набор необходимых предпосылок для крушения морали.

Навскидку. В Западной Европе высокий уровень благосостояния, широчайшие возможности для самореализации, но в то же время самая низкая рождаемость. И не надо прикрываться тем, что на индустриальной и постиндустриальной стадиях большое количество детей в семье экономически нецелесообразно, как это имело место при аграрном укладе. Когда рождаемость вообще по минимуму, то это уже следствие капитализма, который толкает людей к эгоизму, к жизни без обязательств, заработать как можно больше, к стремлению во что бы то ни стало не поступиться уровнем потребления.

Получается тупик: создаются грандиозные материальные ценности, которые не будут использоваться для дальнейшего роста. Их растащат и проедят социальные паразиты и иждивенцы, причем даже не имеющие отношения к цивилизации, создавшие все эти достижения.

Не стоит забывать и о втором содержательном обстоятельстве. Ни Европа, ни Россия не являют собой традиционные общества. Данный этап давно пройден. Соответственно, сегодня традиционных ценностей, как стройной системы взглядов, не существует. Есть отрывки этих ценностей, которые у каждого складываются в голове в оригинальную комбинацию.

Отсюда проистекают несуразности. Например, изначально белое платье – внешнее отражение чистоты, невинности невесты. Но сегодня чаще всего это уже ничего не подразумевающий под собой наряд, который так рвутся надеть  и те, кто давно уж живет половой жизнью, и женщины, который второй-третий раз выходят замуж. Такая «дань традиции» смотрится забавно. Еще более странно, когда человек, называющий себя православным, высказывается за аборты, а именно так выходит, если наложить друг на друга результаты соцопросов.

***

Я не призываю отказываться от моральных устоев, потому что они «несовременны» или «исчерпали» себя.

Наоборот, с моей точки зрения, даже те жалкие остатки традиционных ценностей, которые уже вместе не составляют мощного хребта, имеют позитивное значение. Они хоть немного, но отделяют человечество от деградации даже не до уровня животного, а от превращения его в некое бесплодное (во всех смыслах) существо, которое своей активностью посягает на сам философский принцип бессмертия исторического человека.