Советские экономисты о кризисах капитализма: 50 лет спустя

К выбору такой темы для статьи меня подтолкнула работа С. С. Дзарасова о теоретическом наследии Дж. Кейнса. В ней автор, в частности, отмечает, что одним из пророков надвигавшейся «Великой рецессии» 2008 года был американский экономист Хайман Мински, который сумел предсказать наступление этого кризиса, исходя из анализа внутренних процессов капиталистических экономики. И в этом он, опираясь на постулаты кейнсианства, шёл в разрез с неолиберальным мейнстримом.

Сегодня я бы хотел обратить внимание читателей на достижения советских экономистов, наших с вами соотечественников и предшественников, сумевших не хуже американца описать и систематизировать знания о природе капиталистических кризисов.

Советская политэкономия рассматривала в качестве фундаментальной причины кризисов капитализма имманентное противоречие этого строя: между общественным характером производства и частнокапиталистической формой присвоения его результатов. Это противоречие является главным движителем смены производственных циклов.

С одной стороны, растущая производительность труда даёт возможность наращивать объём производства. С другой – стремление капиталистов к максимизации прибыли толкает их к безграничному расширению производства, которое, одновременно с ограниченной ими же потребительской силой общества, ведут к существенному превосходству предложения над спросом. Эту особенность капиталистического строя советский учёный Е. С. Варга охарактеризовал как «нищета вследствие избытка благ».

Казалось бы, что здесь нового? Обо всём этом говорил ещё Карл Маркс. Тем не менее, заслуга наших соотечественников заключается в том, что они доказали верность общих положений марксовой теории кризисов применительно к разным историческим эпохам. Если Маркс писал о кризисах домонополистического капитализма, то советская политэкономия описывала уже империалистическую стадию развития мирового капитализма, прошедшего через две мировые войны и вступившего в противостояние с совершенно новой, противоположной ему системой планового хозяйствования. И несмотря на все перемены, ряд черт капиталистических кризисов сохранили свою актуальность.

Во-первых, сохранилась цикличность кризисов. В послевоенной истории кризисы капитализма происходили в среднем каждые 10 лет.

Конечно, по мере развития кризисы приобретали новые черты, однако всё равно в той или иной степени становились следствием дисбалансов в капиталистическом производстве. И это — во-вторых.

Взять, к примеру, последний глобальный кризис 2008 г. Его принято называть финансовым, поскольку он сопровождался невиданным ранее падением крупнейших финансовых институтов и колоссальными потрясениями на фондовых биржах. Тем не менее, и этот кризис также имеет источники в классической проблеме перепроизводства.

Так, в период экономического подъёма 2002-2007 г.г. уровень использования производственных мощностей США вырос с 72% до 80%. Одновременно за межкризисный цикл (2000-2007) реальные доходы домохозяйств трудоспособного возраста упали с 60,8 тыс. долл. до 58,7 тыс. долл. В этих условиях потребительские расходы населения поддерживались с помощью кредитования, в т.ч. ипотечного. Закручивание этой во многом спекулятивной спирали завершилось в 2007 г. Миллионы семей были выселены на улицу за долги. В разгар кризиса, в 2011 г, в США насчитывалось 3,5 млн. бездомных, в то время как 18,5 млн. домов стояли пустыми. Как это похоже на годы Великой депрессии, когда в условиях падения уровня жизни населения производители умышленно уничтожали товары ради сохранения высоких рыночных цен.

Перепроизводство коснулось и автомобильной промышленности, вложившей в условиях роста экономики большие средства в расширение производства, и которое рынок оказался не в состоянии переварить. Уже в 2005 г. Дженерал Моторс – крупнейший на тот момент производитель автомобилей — отметился рекордными убытками в 10,6 млрд. долл.

Но можно ли сказать, что производство автомобилей превысило глобальную потребность в них? Отнюдь. Оно превысило лишь платёжеспособный спрос, сконцентрированный в странах т.н. «золотого миллиарда», где во многом удовлетворена сама потребность в автомобилях. И в этом кроется одно из важнейших противоречий современного капитализма – глобальное и постоянно углубляющееся неравенство. В советской политэкономии это явление именовалось как «относительное обнищание пролетариата».

Вернёмся к этой теме чуть позже, а пока же рассмотрим другую сторону последней глобальной рецессии, которую отмечали экономисты СССР. Речь о финансиализации, т.е. о гипертрофированном развитии финансового сектора экономики, оторвавшегося от исходной материальной базы. Так, в предкризисные годы операции на мировых валютных, кредитных и финансовых рынках в 50 раз превышали стоимость сделок в мировой торговле товарами.

Феномен финансиализации как трансформацию денежного капитала в фиктивный в своих работах описывал советский экономист И.А. Трахтенберг. Он отмечал фиктивность стремительного роста рыночной стоимости акций США в послевоенное время. Объём фиктивного капитала уже в 50-е годы на 40% превышал функционировавший действительный капитал.

Кроме самой природы капиталистических кризисов советские экономисты отмечали ещё и то, что за их разрушительные последствия всегда расплачиваются простые трудящиеся. В первую очередь это проявляется в растущей безработице.

С начала кризиса в мире из-за сокращения производства было потеряно 280 млн. рабочих мест. По данным Международной организации труда, с точки зрения занятости мир сумеет преодолеть последствия «Великой рецессии» лишь к 2019 г.

Рост безработицы происходит на фоне падения роста реальных зарплат, динамика которых значительно отстаёт от роста производительности труда.

Упомянутая мною ранее проблема глобального неравенства, также описанная советскими экономистами, сегодня ничуть не утратила своей актуальности.

За годы кризиса богатейшие люди мира увеличили своё совокупное состояние в 2,6 раза. Доля 1% жителей планеты, самых состоятельных людей современности, в общемировом богатстве составляет 48%, 99% остальных – 52%. По прогнозам, доли этих групп сравняются в 2016 году, после чего продолжится расхождение в пользу 1%.

Таким образом, можно констатировать, что советская политэкономия внесла важный вклад в изучение проблематики капиталистических кризисов. Естественно, я не предлагаю бездумно копировать идеи советских экономистов, но призываю диалектически их переосмыслить и отыскать безусловно имеющееся там рациональное зерно.