Дж. Малган: Грабители и созидатели в будущем капитализма

Капиталистическая модель развития в очередной раз пребывает в состоянии кризиса. Каждый раз, когда мировая экономика терпит бедствие, мыслители всего мира вновь начинают искать методы преодоления существующих проблем и инструменты, позволяющие не допустить их повторения. Однако, несмотря на это, миру не удаётся совершить сколько ни будь уверенных шагов на пути преодоления  проблем бедности, социального расслоения, вооружённых конфликтов между странами, трудовой миграции и межнациональной розни, неравномерного развития научно-технического прогресса, деградации нравственности и культуры.

Мы уже публиковали статьи Г. Колодко и Дж. Стиглица, в которых эти экономисты описывают методы решения существующих социально-экономических проблем мира. В своих рассуждениях они предлагают реформировать капитализм, придать ему более человечный вид, всячески обходя при этом вопрос о неизбежности капиталистических кризисов, неразрешимости противоречий капитализма, главное из которых – противоречие между общественным характером производства и частнокапиталистической формой присвоения результатов труда.

Предлагаем вниманию читателей очередную порцию вариаций на тему реформирования мировой капиталистической системы посредством косметического ремонта, которые излагает в своей статье Джефф Малган – британский экономист, профессор Университетского колледжа Лондона, Лондонской школы экономики, Университета Мельбурна. Материал составлен на основе перевода выдержек из книги «Саранча и Пчела: грабители и созидатели в будущем капитализма», опубликованной издательством Princeton University Press в 2013 году.

Грабители и созидатели в будущем капитализма

Для того чтобы понять причины нынешнего кризиса и выработать пути его преодоления, нам необходимо более чётко понять двойственный характер капитализма. В своих лучших проявлениях капитализм поощряет созидателей, творцов и организаторов: людей и компании, которые производят общественно полезные продукты, такие как прогрессивные технологии и хорошая еда, автомобили и медицина. Он вознаграждает трудолюбивых и изобретательных людей, похожих на работяг-пчёл. Эта система делает таких людей обеспеченными, на что не способна ни одна другая экономическая система в мире.

Но капитализм поощряет также грабителей и потребителей, людей и компании, которые вытягивают прибыль из других, давая взамен очень мало. Хищничество – часть повседневной жизни капитализма, в таких отраслях, как передовая фармацевтика, производство программного обеспечения и добыча нефти, где за использованные деньги, знания, время и внимание люди не получают практически ничего.

Закон позволяет огромному финансовому сектору углубить неравенство и завладеть ценностями, не создавая их. В течение последних 20 лет доля этого сектора возросла, и капитализм стал извлекать доходы в большей степени не из сферы производства и инвестиций, а из спекулятивной деятельности.

Эти проблемы не новы. Историк Г. Анвин отметил, что в Англии 16-17 веков не удалось сделать поворот активного изобретательства и предпринимательства в сторону промышленной революции. Он назвал те события «лихорадочной манией к спекуляции и эгоистичной алчностью монополии», которое затмило честное предпринимательство и поглотило ресурсы, которые могли быть использованы для развития новых технологий и создания мануфактур.

Адам Смит остро осознавал двойственный характер капитализма и подробно описал соблазн тайного сговора и эксплуатации, который может зародиться в рыночной экономике. Два века спустя передовая экономическая наука пыталась разрешить сложную проблему «экономической ренты» и хищнического поведения и понять, почему эти явления разрастаются в экономиках, в большей степени основанных на и информации и знаниях.

Политологи также отмечают повсеместность хищничества и признают, что нарастающее напряжение между производительностью и потреблением во многом объясняет политические потрясения, которые всегда сопровождали капитализм, и почему либеральная мечта о свободных рынках оказалась несбыточной.

До сих пор в трудах по экономике и капиталистической системе этот вопрос или игнорируется, или ему придаётся второстепенное значение. Критики капитализма не замечают его творческого потенциала, в то время как его самоуспокоенные защитники отрицают всякие предположения о том, что система периодически вознаграждает хищничество, или что создание стоимости для одних может быть разрушительным для других.

По всему миру значительно углубляющийся дисбаланс власти, богатства и заработков, сопровождающийся переходом к экономическим отношениям, основанным на знаниях и информации, сделали общество богатым, но одновременно ненадёжным и дискомфортным. Капитализм никогда не был столь созидательным, каким он является сейчас. Но он также не был никогда столь хищническим. В результате сложилась ситуация, при которой перед политикой и экономикой стоят совершенно иные трудности, по сравнению с теми, что имели место в индустриальную эпоху. Эти трудности тяжело признать, не говоря уже о том, чтобы преодолеть их. Множество кризисов рентабельности, которые сотрясали капитализм в течение его короткой истории, сопровождались достижением компромиссов с правительствами, а кризис ценностей примирил капитализм с его критиками, позволив ему выжить.

Снова и снова капитализм требует перемен, его энергия должна быть направлена, отрегулирована и ограничена по-новому; например, в рамках государства всеобщего благоденства, путём развития системы здравоохранения или посредством принятия законов, которые запрещали бы продажу всего и вся: от наркотиков до частей тела, от опасных продуктов до государственных должностей.

Иногда капитализм пытается выдать идеи своих критиков за свои собственные, например, придавая корпоративному поведению религиозный характер, когда отсутствует иерархия и отвергнута бюрократия. Он наделил себя полномочиями справедливо распределять, защищать окружающую среду, даже решать мировые социальные проблемы. Всегда трудности заставляли эту системы работать, причём не только в узком экономическом смысле, но и когнитивно, представляя для людей, находящихся в ней, ценность.

Сейчас мы видим, что текущий кризис, как и предыдущие, исходит из проблем капитализма, возникающих в секторе домохозяйств и в землевладении, и из критической асимметрии его составляющих. Начинаясь с кредитных проблем банков, он перерастает в каскад банкротств. Оглядываясь назад, мы видим, что в конце 1990х годов произошёл исторический переход активов из сферы производства в финансовую сферу, которая, будучи по своей сути хищнической, нанесла непоправимый удар по жизнеспособности измученной системы.

Меня интересует, как обратить эти тенденции вспять и как привести капитализм в соответствие с потребностями общества так, чтобы он способствовал  его обогащению, развитию, оживлению, помог преодолеть недостаток разума и чувств. Никто не может предугадать точные формы нового компромисса, хотя мы и в состоянии узнать многое о компромиссах, к которым удалось прийти в Швеции, Новой Зеландии, США и Великобритании после Великой Депрессии. Мы также можем в общих чертах описать будущие общественные соглашения и сделать верные выводы из примеров сегодняшнего дня, таких, как события в Исландии.

В ключевые моменты истории многие общества менялись, часто не насильственным путём, но посредством заключения непростых соглашений, что позволяло капитализму развиваться, а не погибнуть.

Такие компромиссы всегда основывались на уже имевшихся формах  и идеях,  которые, по крайней мере, ходили в кулуарах, становились фундаментальными и обычно имели глубокий нравственный облик. Реформисты, радикалы и те, кого мы сейчас называем «социальными новаторами», продвигали рецепты, по которым можно составить различные схемы социальной политики; они помогли капитализму стать более цивилизованной системой через предоставление людям права голоса.

Чтобы выработать решения, нам необходимо разобраться в динамике следующих явлений: неустойчивая демографическая ситуация, геополитические перемены, производственный парадокс, который заключается в том, что наиболее производительные сектора промышленности сокращаются в размерах. Основная задача заключается в том, чтобы воспользоваться достижениями в области организации коллективного разума в обществе – не посредством передачи технологий и создания технопарков конца 20го века, а с помощью совершенно новых методов, переходя от использования данных к их генерации, от решения общественно значимых задач силами множества добровольцев к инновационным программам в государственном секторе экономики.

Чтобы остановить хищничество, нам необходимы новые правила регулирования банковского сектора со стороны государства. Они должны быть открытыми и прозрачными, что позволит управлять рисками. Что касается капитала, то мы видим некоторые попытки поставить его в положение слуги, а не господина, увязать результаты с потребностями общества и природы, создать новые направления социального инвестирования; внедрить механизмы прозрачности в бизнес и финансовую сферу, что является нормой для передовых демократических стран; направлять денежные потоки в развитие базовых ценностей. Я также ожидаю, что в обществе изменится подход к валютной системе – будет выстроена сеть параллельных валют, обеспечение которых будет гарантироваться государством, а обмен производиться лишь в области медицины, образования или в локальных экономических системах. Это все лишь примеры из куда более широкого набора реформ, которые могут быть проведены. Каждая из них предполагает различный взгляд на то, что относится к ценностям, как создаются ценности, как они должны быть использованы. Ответы могут быть разными в зависимости от контекста – Маркс был прав, говоря о том, что «обстоятельства в той же мере творят людей, в какой люди творят обстоятельства». Но если судить по историческому опыту, всегда будет иметь место конвергенция и мы будем стремиться к повышению уровня продуктивности экономики и к ограничению хищничества.

Важная черта новой экономики  —  наличие в ней взаимоотношений. Несмотря на то, что большинство из нас считают, что основа экономики материальна —  новые автомобили, консервы с продуктами, ипотечные кредиты – во многих более богатых странах основным её сектором уже не является производство машин и стали, микрочипов и финансовых услуг, а главенствует медицинское обслуживание, образование и получившие широкое распространение «зелёной» промышленности и рабочих мест: во всех сферах, где взаимоотношения играют важнейшую роль.

Докапиталистические экономики основывались на поддержании своего состояния, периодичности земледельческих работ, ремесленного и мануфактурного производства, на заботе о детях и о доме. Подавляющее большинство работы носило постоянный характер – прополка, уборка, готовка. Большая часть её имела повторяющийся характер и основывалась на взаимоотношениях.

Капитализм, напротив, внедрил линейность в экономику, развив идею кумулятивного роста и принцип, в соответствии с которым, экономика основывается на стимуляции потребления, что всегда относилось к экономике излишеств.

Я полагаю, что всё это может оказаться заблуждением в отдалённой перспективе, и что наша экономика вновь станет цикличной, зависимой от поддержки и вливаний,  хотя и существенно обогатившейся знаниями и информацией. Домохозяйства вновь станут важной составляющей производства и потребления. И я полагаю, что в наших оценках мы всё более будем ориентироваться не на количественный рост, а на качественный, что уже наблюдается в таких сферах, как наше питание, дружеские отношения и удовольствие.