Почему провалился социалистический проект?

Вопрос не только банальной ориентации, целеполагания, опыта и т.д. Вопрос больше моральный и философский. Не ответить на него внятно и лаконично – значит, умножить на ноль все свои изыскания. В самом деле, что за блажь такая? Запад жиреет, тоталитаризмы падоша, капитализм стоит, альтернатив не бывати. Вся эта ленинско-сталинская, хрущёвско-брежневская и прочая эпопея кому-то кажется дурным фарсом, неизвестно откуда взявшимся и в никуда ушедшим, забрав с собой идеалы, труды и жизни миллионов.

Начнём с начала. С точки зрения классического марксизма, социализм – часть (начальная) коммунистической формации, специфика которой объясняется лишь наличием пережитков («родимых пятен») сверженного капитализма. Подобную позицию я считаю характерной для Маркса и его времени, но на данный момент устаревшей. Она банально недиалектична, как и «теория отражения». Маркс был ограничен анализом системы капитализма, надо сказать, безупречным. Вне этого круга проблем его авторитет меркнет. Коммунизм как «земной рай», т.е.  общество отсутствия всех противоречий, несёт печать как программного утопизма, так и философского «механицизма». Эту последнюю эпоху, которая подводит черту под общественным прогрессом, нужно понимать лишь в виде отсутствия объективно-материальных противоречий. Всякая общественная система имеет точку качественного преломления, а качественный сдвиг возможен лишь в силу воздействия привходящего свойства.

Таким образом, социализм и коммунизм – две независимые формации со своей спецификой и внутренними противоречиями, которые по одному абстрактному признаку (экономика) объединить можно, а по другому (политика) – не факт.

Главное различие в том, что у социализма политико-правовая система схожа со старой, буржуазной (диктатура пролетариата), а у коммунизма – ни в коем разе (общенародное государство). При капитализме основной комплекс противоречий разворачивался между трудом и капиталом, при социализме, т.е. в рамках победившего труда, – между производителем и управляющим. Победа первого (в виде определяющего элемента синтеза) означает переход к коммунизму. В свою очередь, коммунизм как общество свободных, творчески развивающихся индивидов чреват конфликтом творческой интеллигенции с рутинёрством. Система постоянно раздваивается, отбрасывая гнилую половину, – такова диалектика развития.

Первая Мировая (или Октябрь 17-го, кому как нравится) знаменовала конец капитализма как системы. Реакционный, собравший в кучу остатки сил пост-капитализм сказал последнее слово под личиной солидаризма-фашизма: оккультно-маразмеющего, агрессивно-тупеющего бандита-собственника. На другом полюсе молодой социализм консолидировался под знаменем авторитарного сталинизма.

Но реальность сложна, поэтому каждый из двух фронтов подразделяется ещё на два: за чёрным зверем фашизма стоит его трусливый и беспомощный дрессировщик (рузвельтовский «либерализм»), а из красного социализма выделяется розово-нэповская прослойка.

1945 год положил конец пережиткам старой системы, отныне противоречия возможны лишь в рамках социализма. Поздний сталинский СССР ставит проблемы общенародного государства и ликвидации частной собственности, а Запад – неслыханного по их меркам передвижения собственности и “welfare state”.

Традиционные социал-демократы (по сути, либералы, но адекватные XX веку, а не XIX) к последнему имели только формальное отношение: вся эта проблематика отталкивалась от угрозы обвала Европы и освобождения Азии, невероятного усиления влияния СССР. В сущности, троцкизм перебазируется на Запад, это характерное развитие тред-юнионизма в 1950-60-е годы и становление «социально-ориентированной рыночной экономики».

Итак, дилемма ясна: либо радикальный сталинизм, выразившийся в маоизме, либо троцкизм-синдикализм.

Довольно скоро, когда взлёт экономики дал плоды и на Западе, и на Востоке, внутри обоих лагерей обозначается противоречие. Маоизму противостоит советский ревизионизм. А тред-юнионизм, конституировавшийся как новая солидаристская система, при участии неофашистского реагента дифференцировался на тех, кто дает кусок и тех, кто ловит. Первые – неоконы, вторые – «социал-либералы», «демократы», «лейбористы», короче – патриции и плебс.

Троцкизм, анархизм, социал-демократия никогда не были демократическими и «ультралевыми» движениями при всех претензиях. Их критика авторитаризма есть завуалированная критика общественной собственности. Сталинский авторитаризм – лишь временный инструмент при коллективистском принципе, троцкистский «демократизм» — кулачество, которое неизбежно выродится в материально и юридически подкреплённую иерархию. Именно партийные эмигранты-троцкисты, критиковавшие сталинский авторитаризм и ратовавшие за мировую демократию, стояли у истоков неоконсервативного движения. Эта связь довольно известна.

Все объективно-материальные и технологические предпосылки для коммунистической, гуманистической, демократической революции к 1960-м годам вполне сложились. Но по ряду субъективных причин она провалилась, быстро была подхвачена позёрами-гошистами, которые очень скоро переметнулись на сторону реакции, также войдя в костяк неоконов. Однако революция необратима: проблемы, вызванные к жизни НТР, должны в той или иной форме найти решение, конструктивное или нет.

«Неоконсервативная модернизация» развернула маховик информационного развития, а также противопоставила новые классы: творческую интеллигенцию и офисную бутафорию. Их противоречие и будет совершать актуальные качественные скачки, одновременно взламывая остатки консерватизма. Вполне вероятно, что такой диссонанс приведёт ко «второму изданию» коммунистической революции (которая и откроет новую формацию в действительности), и она, в отличие от первой, сакцентирует внимание на морально-шоковой стороне, а не социальной. Как Французская революция в отношении Английской, чьи достижения были узурпированы лендлордизмом.

Однако если мы говорим о классовой борьбе, врагом является уже не «рабочая бюрократия» – таковая упразднена вместе с системой социализма, её породившей. А высоко засевший офисный планктон, ведущий от неё происхождение (и ассоциирующий себя с ней). Также врагом Наполеона был не феодализм, а реакционный землевладельческий английский капитал, включивший в себя остатки феодализма.

Формально мы живём в рамках коммунистической общественной системы, однако на практике она сама себя отрицает в лице оппортунистских социалистов, сомкнувшихся с реликтами капитализма. Социализм кончился, но не завершился — трансформировался, только в обратном смысле. Т.е. развалился, но контрреволюция не способна что-либо создать, а потому его руины есть пост-социализм. Определённые атрибуты «коммунизма» есть, но самого его нет. В таком случае и социализма нет, хотя есть социальная политика.

Опускаемся ниже: буржуазных прав собственника тоже нет, нет и средневековой нормативности, архаичной цивилизационности, даже первобытной культуры, т.е. конкретной практичной предметности, а есть только ширпотреб. В том и суть контрреволюции: отрицать все революции разом, т.е. все качественные скачки, а не только последний. Такова их парадигма – система вложенных друг в друга чёрных дыр.

Ничего уникального в данной ситуации, правда, нет. Мы знаем, что вывихи стюартовской контрреволюции 1660-1714 гг. (в союзе с Людовиком XIV) были больно выправлены французскими костоправами. Не банальной гражданской войной со скучными баталиями и политическими решениями, как при Кромвеле, а неуправляемым социальным взрывом с демонтажом социальных институтов и общеевропейскими войнами, которые перетёрли остатки феодал-капитализма в прах. Мы знаем, что проект «контр-социализм» был остановлен под Москвой в 1941 г. И не столь странно, что проект «контр-коммунизм» гуляет по миру, стращая нас пугалом «свободного рынка», на деле являясь лишь левацки-фашистским оксюмороном (что доморощенный «национал-большевизм», что “conservative revolution” — американский фундаментализм по Р. Кирку).

Все политические силы сейчас – «превращённые» и искусственно архаизированные. Нет красной интеллигенции, чёрной бюрократии, промежуточных союзных прослоек. А есть: 1) «красные» рабочие-партизаны в дремучей периферии (Мексика, Индия, Индокитай), 2) «чёрные» бенефициарии (корпорократия), 3) «розовые» почвеннические диктатуры (НЭП/госкапитализм на Востоке – Китай, Иран, Сирия, Венесуэла, те, что без неолиберальной экономики), 4) «белые» олигархи-популисты («православный царь» Путин).

В глобальном масштабе нет чёткого разделения на коммунистов и их противников, т.к. общественная система разрушена, хотя объективная сетка имеется. Но интересно, что повстанцы умудряются соединять по-старинке экономически мотивированную борьбу с интеллектуальной деятельностью (Субкоманданте Маркос – писатель и философ, подобное свойственно и маоистам Индии). Внеэкономизм исламской революции в Иране не представляет ничего удивительно, ведь она совершилась под сенью «Красного мая», хотя и после и в условиях его поражения, а потому носит «превращённую» национально-религиозную форму. Примечателен и сам «неоконсервативный переворот», ровно ложащийся на 80-е годы как суррогат нереализованного хрущёвского «проекта-1980».

В сущности, неоконсерватизм есть неотроцкизм, оформившийся в виде корпоративизма и социально представлен обуржуазившимся пролетариатом. В наше время разрушается понятие революции, сводится к площадным клоунадам с участием маргиналов, эмигрантов, гламурных, случайно затесавшихся. Этот леваческий псевдорадикализм – просто другой конец полицейской дубинки. Революция возможна только на основе внятной идеи и конкретных национальных интересов, а неотроцкизм ищет управляемой анархии (свободу гомосекам, психам, домашним животным! А если нет – оккупируем вашу страну и разрушим её экономику и культуру. Так-то.).

Вопрос, зачем 17-й год, поставлен быть не может. Социализм уже стал вехой истории, освободив и модернизировав Россию и страны Востока, заменив частнособственнический капитализм на общественную собственность в той или иной форме. Данный вопрос следует переформулировать: куда делся 68-й год? Именно его и следует решать. Но нет ничего более идиотского, недиалектичного, постмодернистского, неисторичного, как заявлять, что Ленин создал авантюру, которая через 75 лет рухнула, чтобы только подтвердить «вечную правоту призрака капитализма». И когда очередной «симулянт» станет распинаться про «симулякры», про то, какой он из себя традиционалист, крестоносец, “Dr. Subtilis”  и просто ариец… Смело ответим: какое там на хрен!.. Ты просто зажравшийся слесарь, очумевший от телевизора. Потерявший совесть троцкист.