Предел капитализма

Регулярность капиталистических кризисов, становящихся раз к разу дня всё более глубокими и разрушительными, наглядно свидетельствуют о том, что данный способ производства всё ближе подходит к своему историческому тупику.
Эти рыночные провалы дополняются новым, самым мощным его «провалом»
— нарастающей неспособностью обеспечивать развитие стратегических направлений технического прогресса.

Это очевидным образом обнаруживается практически во всех странах, особенно в России, в пассивности частного сектора к базовым технологическим инновациям. В современной экономике частный бизнес, включая крупные корпорации, сталкивается в этой сфере с пределом в виде высоких рисков, масштабных капиталовложений, а также опасности значительных потерь ресурсов из-за волатильности цен, цикличности воспроизводственного процесса, нестабильности рыночного механизма и т.п. Этот предел преодолевается посредством переходных экономических форм.

Переходные формы социально-экономических отношений возникают в XIX-м веке. На этапе зрелости капитализма достигается состояние абсолютной реализации возможностей этой системы. Далее экономике грозит застой. Однако ход истории нельзя остановить, хотя перерывы, остановки и даже регресс происходят нередко. Развитие продолжается, благодаря тому, что приходит время, когда, как отметил К. Маркс, «… с естественной необходимостью из одного способа производства возникает и развивается новый способ производства».

В.И. Ленин, основываясь на большой совокупности статистических данных показывает, что свободная конкуренция достигла высшей точки к 1860-1870 годам. Развитию осуществляется возникновением переходных форм, содержащих зародыш новой экономической системы. В 3-м томе «Капитала» К. Маркса отображены две переходные формы «от капиталистического способа производства к ассоциированному» — акционерные общества и кооперативные фабрики рабочих.

Кризис 1873 года подтолкнул появление в сфере обращения монополий (олигополий) в форме картелей. После кризиса 1900-1903 годов основой хозяйственной жизни стали картели, синдикаты, а затем и тресты. В первом двадцатилетии XX века монополия (олигополии) стала общим и основным законом современной стадии развития капитализма». Позднее появились широко распространенные в современной экономике концерны, корпорации и транснациональные корпорации, сочетающие элементы всех предыдущих форм монополии. Содержательно переходные формы выражают, по определению К. Маркса, процесс «…упразднения капитала как частной собственности в границах самого капиталистического способа производства».

Монополия — весьма противоречивое явление. С одной стороны, она осуществляет гигантский процесс обобществления производства, технологический рывок, повышает жизненный уровень населения. Монополия уменьшила потери ресурсов, вызванные постоянными дисбалансами; ложные информационные сигналы рынка; внутриотраслевую конкуренцию; общую энтропию экономики. Она дала возможность осуществлению научно-технической и информационной революций, автоматизированному производству. С ней связано зарождение постиндустриальной техники. Все эти новшества невозможны при свободной конкуренции с небольшими предприятиями.

Монополия является переходной формой от капитализма и рынка к социализму и плану. Используя вертикальную интеграцию, она упорядочивает хозяйственные связи, расширяя тем самым внутрифирменное планирование производства. Продвижение к следующему этапу развития всегда означает прогресс экономики и истории человечества.

С другой стороны, монополия способствует усилению капитализма, тормозя тем самым исторический прогресс. Она не устранила дисбалансы и кризисы. Кризисы, уничтожая слабые предприятия, усиливают монополии. Монополии же не только не устраняют экономические кризисы, но их усиливают. Неслучайно на монополистическом этапе произошли Великая Депрессия, сравнимый с ней по глубине Первый Глобальный кризис 2008-2010 гг. Монополии произвели массовое количество основных предметов потребления, сделав их доступными для населения развитых стран, повысив жизненный уровень населения. Но она же посредством лицензий тормозила инновации, усилила деструктивные элементы, паразитизм, мошенничество.

Негативные стороны монополий вызывают резкую ее критику. Критика требует разукрупнения, демонополизации, защиты свободной конкуренции, развития малого бизнеса и т.п. Обычно делаются исключения для т.н. «естественных» монополий. Однако дело в том, что все монополии являются естественными, ибо они объективно обусловлены именно конкуренцией, ведущей к централизации и концентрации капитала. Ленин называл требования возвращения назад к «честной», «свободной» конкуренции, к мелкому производству мещанско-реакционными.

Представления такого рода отражены в современных неоклассических моделях. В них доказывается неэффективность монополии. Эталоном же эффективности и социальной справедливости является совершенная (не регулируемая) конкуренция. Всякое ограничение конкуренции вызывает потери выпуска (мертвый груз). Не реалистичность выводов этих моделей очевидна. Ведь не разумно переходить от эффективной структуры к неэффективной. Почему же весь во всем мире это происходит?

Нетрудно обнаружить теоретические ошибки упомянутых моделей в доказательстве неэффективности монополии в сравнении со свободной конкуренцией. Во-первых, в модели свободной конкуренции принятые предпосылки (цена устанавливается рынком и одинаковая для всех, продукт стандартный, много продавцов и покупателей, полная информированность) отрицают конкуренцию как таковую. Продавцы не могут конкурировать ни ценой, ни качеством продукции, ни объемами выпуска. Объемы определяются правилом равенства цены предельным издержкам, которые у стандартного продукта постоянны и всех одинаковы. Модель неожиданно доказала обратный тезис: эффективность максимальна при полном отсутствии конкуренции.

Антиподом конкуренции является сотрудничество, а это — отношения социализма, но не рынка и не капитализма. Во-вторых, при обосновании неэффективности монополии не корректно используется допущение о равенстве предельных издержек монополии и свободной конкуренции, что невозможно. Разница в размерах кооперации, разделении труда, применении технических новшеств, обуславливает высокие издержки у мелких производителей. Если ввести в модель два разных уровня предельных издержек, то не эффективной окажется свободная конкуренция, что соответствует действительности.

Монополия возникает из конкуренции. Интенсивное распространение монополий неизбежно вызывает централизованное регулирование экономики государством. Уменьшения власти монополий над обществом, доминирования ее частного интереса можно достигнуть либо национализацией, в результате чего она перестает быть монополией, либо мерами экономической политики государства. Оба способа в реальной практике современного капитализма используются, преобладают же разные способы регулирования. Государственное регулирование экономики возникло практически одновременно с производственными монополиями. Войны и кризисы усиливали масштабы участия государства в экономике, особенно две мировых войны и Великая Депрессия.

В послевоенный период наблюдается существенное возрастание удельного веса объемов выпуска монополиями в валовом продукте промышленности, числа транснациональных компаний, а также распространение государственных форм управления экономикой, вплоть до попыток контроля финансового капитала. Осуществляется это циклически, волнообразно в результате изменения типов экономической политики, в том числе, чередования процессов приватизации и национализации при смене выборных властных органов. Тренд же этих колебаний довольно четко указывает на возрастание централизованно регулируемых процессов в экономике. Некоторое его замедление и реванш рыночных тенденций произошло в последнее десятилетие ХХ-го века. Однако мировые кризисы начала ХХI-го века показали безуспешность масштабных попыток повернуть историю вспять.

Соотношения между социальным и частным, планом и рынком, масштабы участия государства в современной экономике различны в США, странах Западной Европы. Американская модель смешанной экономики обычно характеризуется как либеральная модель. Её основные черты: небольшие размеры государственного сектора (ок. 1/3); сохранение приоритета частной собственности, рыночного механизма, капиталистической мотивации; высокая социальная дифференциация (0,05% семей владеют 35% личного имущества). Перераспределение доходов в США меньше, чем в Западной Европе. Думается, что в действительности роль государства в экономики весьма преуменьшена. Она не ограничена перечисленными чертами. Но гораздо важнее направление действий государства, ибо это оказывает разное влияние на развитие экономики.

Центром приложения государственных сил в США являются стратегические направления научно-технического прогресса. Государство образует кластеры, соединяя университеты и промышленные компании, участвует в финансировании НИОКР, создает инфраструктуру трансферта технологий, выращивает инновационные фирмы. Тем самым государство посредством социализации инвестиций мощно влияет на весь воспроизводственный процесс. Социализация трудовых отношений также получает импульс от государства. Так, с 1974 г. В США действует весьма прогрессивная государственная программа передачи собственности акционерных обществ рабочим и служащим (ESOP). Значительная часть земли находится в государственной собственности, которую арендуют крупные сельскохозяйственные компании. Кстати, 50% сельскохозяйственной продукции в США производят 4,9% всех фирм, мелкие же фермерские хозяйства производят всего 9% товарной продукции.

Соотношение государственного частного секторов экономики в Западной Европе приближается к 50%, отклоняясь в ту и другую сторону в разных странах. В России либералы утверждают о преобладании государственного сектора. С этим трудно согласится. Имеющиеся расчеты показывают незначительные объемы государственного сектора, которые постоянно сокращаются приватизацией. Это подтверждается господством во внутренней политике приоритета частного бизнеса, финансового и иностранного капитала.

Действительную суть смешанной экономики раскрыл В.И. Ленин. «Концентрация и интернационализация капитала гигантски растет. Монополистический капитализм переходит в государственно-монополистический капитализм»14, — писал Ленин в апреле 1917 года. Эту стадию капитализма он определил, как высшую, между которой и социализмом уже нет промежуточных этапов. В начале XXI-го века экономика продолжает развиваться в этом же направлении, усиливая в недрах рыночного капитализма постиндустриальную технику, процессы обобществления и социализации общества.

В современной экономике, включая российскую экономику, действуют известные пять признаков ГМК — монополии, вывоз капитала, господство финансового капитала, экономический и территориальный раздел мира. Войны ХХ-го века, локальные войны и «цветные» революции ХХI-го века, включая разрушение СССР, Чехословакии, Югославии, есть не что иное, как разделы мира, среди которых основным становится территориальный. Конечно, в последние десятилетия появляются новые явления. Например, вывоз капитала из периферии в развитые страны, высокий долг развитых стран и др. Однако это не устраняет ни один из классических признаков империализма как высшей и переходной стадии капитализма. В современной экономике, как и прежде, по выражению Маркса, «Переворот в общественном способе производства, этот необходимый продукт преобразования средств производства, протекает среди пестрого хаоса переходных форм». Исторический вектор развития современного капитализма в явном виде указывает на возникновение из хаоса переходных форм от капитализма к социализму.

Возникновение «хаоса переходных форм» означает самоотрицание капитализма. Это процесс возникновения новой сущности. Эволюционным путем в рамках капитализма протекает процесс движения к социализму. Новые формы возникают в ответ на требование практики посредством реформ или спонтанно. Однако такое плавное, спокойное, но весьма длительное развитие требует усилий и борьбы рабочих, иных лиц наемного труда и их общественных организаций. Как правило, это мирные формы борьбы. Эволюционное движение к социализму отнюдь не означает «социалистического уклада» или фрагментов социализма в недрах современного капитализма. Парадоксально, но этот «хаос переходных форм», повышая эффективность экономики, продлевает жизнь капитализма. Между последней, высшей стадией капитализма и первой, низшей стадией социализма при общности их технической основы существуют кардинальные различия в социально-экономических отношениях. Смена одного способа производства другим, более развитым, всегда революционный переход.

Современная экономика развитых стран и России, является капиталистической. Достаточно сказать, что наемный труд в развитых странах составляет 80%. Однако эволюция сущности капитализма неизбежно завершиться революцией. Если предположить, что эволюция может не привести к революции, тогда на нашей планете должна бы существовать одна единственная экономическая система. Но история показывает их смену и развитие. Эволюционное развитие экономики неизбежно завершается революцией — отмиранием старых, более не реформируемых отношений, сменой их новыми отношениями.