Моя родная Красная армия

В день очередной годовщины со дня основания Рабоче-крестьянской красной армии публикуем рассказ Владимира Васильевича Карпова, Героя Советского Союза, ветерана Великой отечественной войны, советского писателя, публициста и общественного деятеля.

Мы всегда любили и гордились Красной, Советской Армией. И ничто не могло поколебать нашей веры даже в самые тяжелые 1941—1942 годы Отечественной войны, когда кичливый враг стоял под Ленинградом, рвался к Сталинграду и на вершины Кавказа…

Эта вера, эта любовь родились с детских лет, у каждого, естественно, по-своему. Со мной это случилось так. Я родился в славном русском городе Оренбурге и прожил здесь только пять лет, до тех пор, пока мой отец не перевез семью в зеленый и жаркий Ташкент, с которым связаны все мои лучшие детские и, юные годы.

Ташкент познакомил меня с Красной Армией.

Это было 7 ноября. На площади состоялся военный парад, который запомнился мне навсегда.

Накануне отец сказал:

— Завтра ты увидишь Красную Армию…

Ранним утром мы пошли с ним на парад, и я наконец увидел крепких, молодых парней с винтовками наперевес— они четко шагали мимо трибун. Красноармейцев были, наверное, тысячи, но все они казались мне на одно лицо — такие загорелые, веселые, крепкие… Шли они в строю, любо было поглядеть, как один человек. Сначала двигалась пехота, за ней бурей промчалась кавалерия, тачанки. Потом — пушки на конном ходу… Силища! Таким было мое первое знакомство с Красной Армией.

Второе связано с ташкентской школой N° 61, где я, как и все ребята, учился.

Между прочим, здание нашей школы находилось невдалеке от корпусов Ташкентского военного пехотного училища имени В. И. Ленина, которому суждено было занять в моей жизни свое, особое место. Начальником училища был командир Красной Армии комбриг Иван Ефимович Петров, выше среднего роста, плотный, крепкий человек с неожиданным пенсне на носу. Сын комбрига Юра учился в нашей школе. Однажды после уроков Юра позвал нескольких ребят к себе домой и представил отцу… Вот тогда мы и познакомились с Иваном Ефимовичем, будущим генералом армии, Героем Советского Союза, героем обороны Одессы, Севастополя, освобождения Новороссийска и Керчи.

Тогда Красная Армия второй раз открылась мне совершенно необычно, я бы сказал, с личностной стороны. В те, ташкентские, мои годы я, конечно, имел, правда, не очень боль-шую, но все-таки некоторую возможность наблюдать Ивана Ефимовича… Жизнь генерала Петрова предстала передо мной как некая живая, интересная, в высшей степени благородная, сильная, выдержавшая немало ударов изменчивой судьбы, но вместе с тем яркая страница истории нашей славной Советской Армии.

Для меня, юноши и зрелого человека, которому, как и миллионам других советских людей, довелось пройти почти всю Великую Отечественную войну, генерал армии Иван Ефимович Петров был и остался живой частицей нашей армии, солдатом и полководцем, отважным и мужественным воином.

Как и все молодые люди в нашей стране, я тоже в юные годы мечтал о доблести и подвигах. Во время учебы в школе увлекался боксом. Но вот наступил 1939 год. Десятилетка закончена — что дальше? Какую дорогу выбрать, по какой идти? Однажды был я с Юрой Петровым в доме у его отца и спросил совета.

— Вон как ты вымахал, Володя, — сказал мне Иван Ефимович,— крепким парнем стал. Из тебя хороший командир Красной Армии получится…

— Получится, но как? Мне ведь только семнадцать лет, а в военное училище принимают лишь в восемнадцать…

— Ничего, ты на все восемнадцать лет выглядишь! Я помогу тебе в этом…

И зачислил меня комбриг И. Е. Петров в число новых курсантов Ташкентского военного пехотного училища. Так помогла мне Красная Армия в выборе жизненного пути, помогла стать военным человеком, гвардии полковником, а потом и военным писателем — спасибо ей! Мне служба в армии всегда была очень дорога, и еще—я никогда не забывал, что отец мой был бойцом Первого Оренбургского красногвардейского полка, сражался за Советскую власть в годы гражданской войны.

Хочу вспомнить один знаменательный случай, о котором рассказал мне журналист-фронтовик Карен Карапетян.  Как-то в Центральном музее Вооруженных Сил СССР у станкового пулемета № 265 остановился в изумлении посетитель. Он потрогал оружие и даже погладил его.

— Товарищ, экспонаты трогать не разрешается, — напомнил посетителю музейное правило смотритель зала.

— Простите, пожалуйста, но не мог удержаться. Ведь это же мой «максим», с ним прошел я фронтовой путь до самого Одера, — пояснил гвардии старший сержант запаса Мирзо Бабаджанов.

Одно за другим нахлынули воспоминания… 1944 год, февраль. Да, именно тогда вручили ему, уже побывавшему в боях девятнадцатилетнему воину, этот пулемет. А спустя несколько месяцев тепло поздравили Бабаджанова его фронтовые друзья: за короткий срок на боевом счету отважного и умелого пулеметчика оказалось 248 уничтоженных вражеских солдат и офицеров.

Особенно памятна Бабаджанову зима 1945 года, когда он в числе первых советских воинов форсировал на одном из участков реку Одер. Заняв выгодную позицию, гвардеец открыл огонь по фашистам. Этим он значительно способствовал успешному преодолению водного рубежа нашими подразделениями. Но вскоре до 400 гитлеровцев под прикрытием трех танков предприняли контратаку, надеясь сбросить в реку советских воинов. Пулеметчик Бабаджанов решил подпустить фашистов ближе, чтобы бить их наверняка. И тут недалеко разорвался вражеский снаряд. Мирзо был контужен, однако не ушел от пулемета.

Свинцовой очередью ударил гвардеец по захватчикам. Не выдержав, гитлеровцы бросились назад, оставив на поле боя много убитых и раненых. В это время наши пехотинцы, поддержанные артиллерией, перешли в контратаку, сломили сопротивление противника и устремились вперед…

В аннотации к своему «максиму» Бабаджанов прочел: «Отважный сын таджикского народа награжден орденом Славы III степени и двумя орденами Красного Знамени».

— Здесь неточность, — сказал Мирзо сотруднику музея,— у меня один орден Красного Знамени. Прошу исправить ошибку.

Но ошибки не было. Оказывается, фронтовик просто не знал, что награжден вторым орденом Красного Знамени. После тяжелого ранения он длительное время находился на излечении в госпиталях. Бабаджанова многие годы искали для вручения награды, но безуспешно. И вот, знакомясь с музейной экспозицией, Мирзо узнал о себе больше, чем он знал до этого.

Вскоре там же, в музее, у родного пулемета, состоялся торжественный акт вручения М. Бабаджанову второго ордена Красного Знамени. Так награда нашла героя.