Арабская весна: истоки и участники

Публикуем материал, присланный в редакцию comstol.info Андреем Котовым.

Для адекватного понимания того социально-политического кризиса, который охватил в 2011 г. многие арабские страны (Тунис, Ливия, Египет, Сирия, Ирак, Бахрейн, Йемен), получив название «Арабской весны», необходимо принятие нескольких познавательных предпосылок.

Первая: данный социальный кризис, как и любой иной, имеет глубокие внутренние причины и не может быть просто инспирирован действиями внешних сил. Вторая: социальные, идеологические и геополитические силы, участвующие в данном кризисе, должны быть рассмотрены с позиций «изнутри», т.е. анализ положения внутренних участников кризиса не должен смешиваться с анализом положения внешних игроков. Только при отходе от политизированных и идеологизированных подходов возможно более глубокое познание социальной реальности.

Прототипом «Арабской весны» как глубочайшего кризиса социальной структуры ряда арабских государств являются события в Алжире на рубеже 1980 – 1990-х гг. Именно развитие социального кризиса в Алжире, самой модернизированной на тот момент арабской страны (следствие влияния французского колониализма и политики правящей партии «Фронт национального освобождения»), стало образцом для наступившего спустя два десятилетия полномасштабного кризиса в других странах арабского мира. Первый этап данного кризиса – это нарастание социальной напряжённости в обществе и массовые народные выступления с требованиями социальной справедливости и политической свободы. Второй этап – это выдвижение на первый план исламистских движений, программа которых отвечает настроениям «арабской улицы». Третий этап – это острый конфликт между исламистами, выступающими с демократическими требованиями, и военно-бюрократической элитой, стремящейся сохранить свои привилегии. Четвёртый этап – это начало вооружённого противостояния между исламистами и армией, раскол в среде исламистов, выделение среди них радикального крыла, которое отказывается от демократических требований и ведёт террористическую борьбу. Пятый этап – это паралич государственных структур, дезинтеграция государства и погружение общества в хаос.

Каковы глубинные истоки подобного кризисного развития социума, с которым сталкиваются арабские страны? Очевидная причина заключается в проблемах, связанных с социальной модернизацией. Опыт пребывания у власти в арабских странах режимов, основанных на идеологии «арабского социализма», не привёл к существенной трансформации социальных структур, базирующихся на традиционных отношениях патронажа и клановой лояльности. Являвшиеся носителями прогрессистской идеологии в середине XX в. военные спустя полвека оказались сторонниками сохранения традиционной авторитарной системы управления обществом, в рамках которой огромные массы людей чувствуют себя лишёнными доступа к материальным благам: власти и собственности. В попытке осуществить подлинную модернизацию и демократизацию общества разворачивается протестное народное движение, которое можно назвать «революционным». Именно выступления арабских масс против авторитарных режимов, первые из которых произошли в Алжире в конце 1980-х гг. и которые переросли в 2011 г. в то, что стало известно под названием «Арабская весна», можно назвать первыми арабскими революциями, в противоположность официально называвшимся «революциями» военным переворотам 1950 – 1960-х гг.

Определённую аналогию можно провести с другими обществами, которые пережили массовые демократические движения, бросившие вызов авторитарным политическим традициям. Возьмём две страны: Россию и Иран. То, что переживает в наши дни арабский мир, эти две страны уже переживали столетие назад. Русские революции 1905 – 1907 и 1917 гг. представляют собой аналог протестного демократического движения, а фактический распад российского государства в 1917 – 1920 гг. с выделением нескольких противоборствующих сил и участием иностранных игроков – это аналогия того, что происходит в некоторых арабских государствах в настоящий момент. В России, как мы знаем, демократическое движение в итоге закончилось установлением однопартийной диктатуры, позднее переросшей в тоталитарный режим. Новый подъём демократического движения произошёл на рубеже 1980 – 1990-х гг.; его результатом стало установление олигархического режима, существующего и в наше время.

Иран, подобно России, также пережил несколько революций и волн демократического движения. Такими революциями стали Конституционная 1905 – 1911 гг. и Исламская 1978 – 1979 гг., а волнами – движения 1920 – 1921, 1945 – 1946, 1951 – 1953, 1997 – 1999 и 2009 гг. Установленный в 1979 г. в стране исламский режим сочетает авторитарные и демократические черты, показывая при этом гибкость и способность к демократической эволюции.

Как мы видим, демократические требования народных масс могут быть и не реализованы в полном виде или же могут привести к установлению диктаторских режимов, как произошло в Советской России. Что, например, произошло в Алжире в 1990-х гг.? Победу в кровопролитной гражданской войне одержала армия, успеху которой содействовали разобщённость исламистов, их дискредитация вследствие террора, отсутствие у них опыта как политической борьбы, так и ведения боевых действий, а также апелляция властей к наследию антиколониальной войны 1954 – 1962 гг. и политика примирения с привлечением умеренных исламистов к послевоенному восстановлению. Интересно отметить, что в те же годы аналогичный конфликт разворачивался за пределами арабского мира, на территории бывшего СССР, где гражданской войной был охвачен Таджикистан. Как и в Алжире, в Таджикистане против исламистов, действовавших совместно с демократами, выступили традиционные элиты, связанные со структурами коммунистической партии. Опираясь на клановые связи и поддержку России и Узбекистана, напуганных перспективой прихода к власти в стране «исламских фундаменталистов», бывшие партийные функционеры осуществили реванш и после кровавых боёв вернули себе власть. Как и в Алжире, с целью укрепления своих позиций они инициировали процесс национального примирения, кооптировав часть противников во властные структуры. Тем не менее главная проблема, стоявшая перед обеими странами, в тот период не была решена. Авторитарный характер политической структуры, в сущности, не был изменён.

Аналогичное движение охватило в 2011 г. арабский мир, приняв характер общеарабской революции. Впрочем, на смену первоначальным радужным ожиданиям победы демократии, хотя бы даже в «исламском обличии» (по примеру Турции), пришли тревожные настроения, связанные с перспективами межконфессиональной войны (сунниты против шиитов) и распада государств по ливанскому образцу. Именно Ливан, фактически распавшийся в период гражданской войны 1975 – 1990 гг., стал первым в современной истории национальным государством, временно прекратившим своё целостное существование и распавшимся на ряд территориальных образований, выстроенных в основном по этноконфессиональному признаку. Причины ливанского кризиса были иные, нежели алжирского, и были связаны, в первую очередь, с кризисом навязанной Францией модели «конфессиональной демократии». Вместе с тем истоки этого кризиса коренятся глубже, а именно, в кризисе самой модели национального государства, привнесённой извне и навязанной в обществах, идентичность которых строится на иных основаниях. По «ливанской модели» в дальнейшем происходил распад государственности в период конфликтов в Сомали, Афганистане, Боснии и Герцеговине, а в настоящее время – в Ливии, Сирии, Ираке. Таким образом, «ливанизация» ряда арабских стран стала объективным следствием развернувшегося структурного социального кризиса.

Революционные события в арабских странах вызвали резкую геополитическую и идеологическую поляризацию в регионе. Геополитические и идеологические силы, участвующих в «Арабской весне», можно сгруппировать в пять блоков:

1) консервативный суннитский блок: Саудовская Аравия, Объединённые Арабские Эмираты, Бахрейн. Он тесно связан с Израилем и США. На него ориентируются военная элита Египта (режим Сиси), движение «Достоинство Ливии» (генерал Халифа Хафтар), режим свергнутого президента Йемена Абд Раббо Мансура Хади, а также силы сирийской оппозиции.

2) реформистский суннитский (умеренный исламистский) блок: Катар, Турция. Связан с США, противостоит Израилю. На него ориентируются движение «Братья-мусульмане», движение «Рассвет Ливии», силы сирийской оппозиции, палестинское движение «Хамас».

3) радикальный суннитский (радикальный исламистский / радикальный салафитский / джихадистский) блок: «Исламское государство» (Халифат). Изначально носил экстерриториальный характер и был представлен движениями, позиционировавшими себя в качестве региональных филиалов «Аль-Каиды» («Исламское государство Ирака», «Аль-Каида на Аравийском полуострове», «Аль-Каида в странах исламского Магриба», сирийский «Джабхат ан-Нусра»). Джихадисты связаны со странами двух других суннитских блоков. Джихадисты вели борьбу с сирийским правительством, начиная с января 2012 г., а в декабре 2013 г. стали главной силой суннитского восстания в Ираке. 29 июня 2014 г. на базе отколовшегося от «Аль-Каиды» «Исламского государства Ирака и Леванта» был провозглашён Халифат, охвативший контролируемые группировкой территории Сирии и Ирака. Таким образом, джихадистский лагерь стал субъектом геополитических отношений, хотя и непризнанным с правовой точки зрения. Создание провинций (вилайетов) Халифата было провозглашено, кроме того, в Нигерии, Ливии, на Синайском полуострове, в Северном Кавказе и в Афганистане. От «Исламского государства» дистанцируются при этом другие джихадистские силы, связанные с «Аль-Каидой».

4) шиитский блок: Иран, Ирак, Сирия. На него ориентируются шиитские движения «Хезболла» (Ливан) и «Ансарулла» (Йемен), а также иракское шиитское «Народное ополчение», главная шиитская оппозиционная партия Бахрейна «Аль-Вифак» и палестинское движение «Хамас». Данный блок связан с Россией и Китаем, но также и с США (Ирак). В начале «Арабской весны» Иран выступал с концепцией «Исламского пробуждения», однако в итоге силы суннитов-исламистов оказались враждебны союзным ему режимам в Сирии и Ираке. Вследствие этого главный упор был сделан Ираном на поддержку антиимпериалистического, антисионистского и антиджихадистского движения в рамках «Оси сопротивления». В связи с этим данный блок поддерживают левые интеллектуалы Запада (Тьерри Мейсан).

5) светские демократы: Тунис, Иракский Курдистан. Кроме того, они участвуют в политическом процессе в Египте и Ливии на стороне соответственно режима Сиси и движения генерала Хафтара, а также в гражданской войне в Сирии (Свободная Сирийская Армия и сирийские курды). Ориентируются на США и Европейский союз, но также получают поддержку от стран консервативного суннитского блока, поскольку противостоят в Египте и Ливии умеренным исламистам из числа «Братьев-мусульман». Данный лагерь представлен двумя силами: арабскими либералами и курдскими националистами. Их объединяет приверженность ценностям светского демократического общества. Регионального сотрудничества между светскими демократами (за исключением курдских националистов) нет, однако очевидно наличие у них особой идеологии и геополитической субъектности, благодаря приходу к власти в ряде стран.

Расстановка сил в шахматной игре под названием «Арабская весна» крайне сложна. Как мы видим, интересы двух противоположных по идеологической направленности лагерей (светских демократов и консервативных суннитов) фактически смыкаются в плане поддержки традиционных военных элит Египта и Ливии, выступающих в качестве главных противников демократизации общества. Другой пример партнёрства этих лагерей – это борьба с режимом Асада в Сирии, являющимся  традиционной военно-бюрократической диктатурой, основанной на власти алавитского меньшинства над суннитским большинством. В борьбе с режимом Асада солидаризируются четыре блока, но для пятого блока, возглавляемого Ираном, сохранение этого режима является вопросом первоочередной важности. С другой стороны, экспансия «Исламского государства» также настроила против радикальных джихадистов как остальные четыре блока, так и тех джихадистов, которые не признали провозглашение Халифата (к ним относятся «Джабхат ан-Нусра» и другие силы, связанные с «Аль-Каидой»).

Главный вопрос, стоящий перед арабским обществом в наши дни, можно сформулировать следующим образом: быть или нет в арабском мире «исламской демократии» в иранском или турецком форматах? Именно этот путь представляется компромиссным для решения главной задачи арабского социума, т.е. перехода к демократической форме организации социальной жизни. Остальные варианты в виде установления светских демократических режимов, сохранения военно-бюрократических режимов и соответствующих им абсолютистских монархий или превращения региона в пространство террористического «Халифата» либо нереалистичны, либо обрекают страны региона на дальнейшую социальную стагнацию, либо ведут к утверждению нового воинствующего типа авторитаризма, угрожающего уже другим регионам мира.