О поездке в Воронеж и классовых противоречиях

Итак, мы с отцом подъезжали к Воронежу — городу,  в котором мне не суждено было родиться, но где я вырос, и где были мои друзья и родственники по отцовской линии. Не буду говорить о самой поездке из Долгопрудного в Воронеж с пробками в Москве и с платными дорогами на трассе М4, которых там уже успели понастроить, чтобы обдирать и без того бедный народ… Начну сразу с того момента, как мы выехали из Липецкой области и подъезжали к Воронежу.

Мы увидели, что на месте, где раньше были леса, а потом появились обугленные деревья, начали капитальное строительство. Дальше — хуже. Мы увидели новые микрорайоны на месте некогда бывших там зеленых лесов, и мы тут же вспомнили, кто виноват в том, что Воронеж в 2010 году чуть не сгорел. Мэр Воронежа — бывший министр сельского хозяйства — решил сыграть ва-банк, желая заполучить новые места для стройплощадок — сжечь леса. Массовые поджоги чуть не обернулись для города полным уничтожением. Напомню, Воронеж является городом, который входит в список стратегических важных городов. В нем строят самолеты (например, самолеты президента сделаны почти все в Воронеже), в нем охлаждают мясные продукты,  а таких «холодильников» в городе очень много. Если хотя бы одно из предприятий, будь то «холодильник», газопровод,  цех по покраске самолетов или другой иной завод взорвется, то весь город мигом погибнет. Это факт, о котором мне рассказывала моя тетя, которая пошла по стопам своего отца и пошла в медицину.

Мы не узнали город, в который мы приехали. Доехав до района, где находилась ж\д станция «Придача», завод по производству самолетов и авиационный институт (район ВАИ), мы немного заплутали. По приезду домой бабушка с моим больным дедушкой ласково нас встретили и рассмеялись над тем, как я вырос. Город изменился снаружи, но внутри… Нет. Он не изменился.

Думаю, все знают, что в годы Великой Отечественной Войны вокруг Воронежа разразились страшные бои, а правый берег (город разделен водной преградой в виде водохранилища) был оккупирован. Мы обитали на левом берегу… Улица Туполева дом 21. Отличное место, чтобы жить тихо и мирно. Но мирной жизни воронежцам власти не дают.

Гуляя по городу и общаясь с местными жителями, я узнал, насколько сильно в Воронеже протестное движение против добычи никеля. Повсюду были расклеены листовки, а митинги против добычи проходили, чуть ли не еженедельно. Эти листовки сильно запали мне в душу. Если бы не возраст, я бы непременно присоединился к участникам акция протеста. Добыча никеля наносит непоправимый ущерб экологии города, зато владельцы Уральской горно-металлургической компании, которая ведёт там разработки, уже оттопырили карманы для космической прибыли от продажи металла.

У вас когда-нибудь строили под окнами многоэтажку? А если вам под восемьдесят лет? Скверик, который находился за домом, где гуляют старики и дети, превратился в убожество. Повсюду битое стекло, люди пьют, поломанные деревья, грязь, заросли и заброшенный кинотеатр и разваленный склад. По территории ездит бульдозер крупной строительной компании. Что за работы проходят в бывшем сквере – никто не знает. Жителей, конечно, оповещать никто не собирался. По косвенным признакам определили: будет многоквартирная махина. Погулять рядом с домом больше негде.

Уезжая домой на поезде, я долго думал о Воронеже, о людях и о классовых противоречиях, которые остро в проявляются в этом провинциальном городе.