Другие новости

О литературе без прикрас. Интервью с детским писателем

4 января 2013 03:32
Татьяна Васильева


Редакция сайта обратилась к современному детскому писателю, члену Союза писателей России Андрею Чувилину с просьбой рассказать о своём творчестве и своём видении тех изменений, которые произошли в гуманитарной сфере и литературно-издательской деятельности. 

Коммунисты столицы: Андрей Александрович, расскажите, когда и как Вы стали писателем, какое место в Вашем творчестве занимает литература для детей?

Андрей Чувилин: Вы знаете, когда умерла мама – Царствие ей Небесное – я стал перебирать какие-то памятные, хранимые ею вещи и нашёл пару платочков, вышитых мною, когда учился в начальной школе (кажется, во 2-м или 3-м классе) и квиточек первого полученного тогда же гонорара. И в памяти воскрес момент, когда я точно осознал, что хочу стать писателем. В то время, буквально с первого класса, я постоянно писал в классную и школьную стенгазеты (благо писать научился ещё до школы). И вот как-то набрался храбрости и, никому не сказав, послал заметку в областную газету о том, как мы, октябрята, готовимся к вступлению в пионеры. Уже на следующий день и всю последующую неделю постоянно, по нескольку раз на дню, заглядывал в почтовый ящик. Но, увы, никакого ответа не было. И вдруг, когда уже прошло дней 10 и я переставал ждать, заметку опубликовали. Конечно, в школе я стал знаменитостью – на целых две недели. А потом прислали и квиточек с гонораром – конечно, копеечным, но как я им тогда гордился! И вот тогда-то я твёрдо решил: стану писателем.

Вот рассказываю Вам, и в памяти возникла картинка. Вечер, письменный стол, на нём настольная лампа и я пишу детектив. Кстати, тетрадку, где были мои первые творческие потуги, мама тоже сохранила. Интересно мне было взглянуть на эти пожелтевшие от времени страницы через десятилетия! Почему детектив? Очень просто — тогда я зачитывался Фенимором Купером и Конаном Дойлем. Сперва хотел написать про индейцев, но, поскольку их как-то вокруг не наблюдалось, остановился на детективе. Надо сказать, что времени для этого было предостаточно – я рос довольно болезненным ребёнком и часто пропускал школу. А книги мама приносила из библиотеки (она преподавала математику в техникуме).

К.С.: А кто Ваш отец?

А.Ч.: Отец – Царствие ему Небесное – умер давно – сказались фронт, ранение, жизнь послевоенная нелёгкая. Он тоже работал педагогом, тоже математиком, но в школе; потом стал завучем школы. Отец прошёл всю войну – как говорится, от звонка до звонка. Был ранен, награждён орденом и медалями. После войны работал слесарем на заводе и параллельно учился в Ярославском пединституте, который благополучно окончил.

Так вот. Сижу я за столом и пишу. Написал страницу. И – всё. Не знаю больше, о чём писать. Сидел за столом ещё часа два – вымучил пару страницу о том, что у детектива была собака – большая и лохматая, умная и бесстрашная и здорово помогала ловить преступников. На этом мои потуги написать в детстве детектив закончились. А вот заметки о школьной жизни – о субботниках, об общественной жизни в классе и школе удавались.

Когда поступил в институт – на Инженерно-строительный факультет Ярославского политехнического — то на первом же курсе меня пригласили в редакцию институтской многотиражки. Так я стал совмещать учёбу с активной общественной деятельностью (избирался комсоргом, секретарём комитета комсомола факультета) и работой в редколлегии газеты. В то время в институте существовал факультет Общественных профессий, где студенты могли факультативно приобщаться к тем или иным профессиям – фотографа, тренера и т.п. Я окончил отделение журналистики. После окончания института, получив направление на стройку – мастером, я не прерывал и литературной работы.

Заметки, статьи, очерки с той или иной периодичностью регулярно появлялись в различных изданиях, несмотря на то, что я работал на инженерно — технических и руководящих должностях в строительных организациях в разных регионах России, в Ярославском обкоме, учился на отделении журналистики в ВКШ при ЦК ВЛКСМ, служил в Советской Армии.

Кстати, первую свою сказку я написал во время службы в армии. Иду как-то с суточного дежурства (а служил я офицером), и вдруг всплыла фраза: «Пошла Машенька в лес и нашла там лукошко чудес». Думаю: «Какая интересная музыкальная фраза». Хотел песенку написать, а получилась сказка. Опубликовал её в местной газете и… благополучно забыл об этом, так как в то время в основном занимался публицистикой.

И уже потом, через десятилетия, друзья как-то предложили: «А давай, твою сказку издадим». К тому времени у меня было написано уже немало детских вещей. Вот так и пошло-поехало. И со временем литература для детей стала занимать основное место в моём творчестве. Хотя есть вещи и для взрослых. Так, издана повесть «Однажды в июле» — о работе парашютистов-пожарных. Чтобы окунуться в тему, побыл какое-то время с этими ребятами в карельских лесах. Замечательные люди! Самоотверженные, с обострённым чувством долга и при этом, как говорится, ничто человеческое им не чуждо. Существенно помогло в работе над повестью, что я немного знаком с парашютным делом (когда учился в ВКШ, там была кафедра по воздушно-десантной подготовке). Повесть понравилась людям, даже были предложения снять по ней фильм. Но как-то не сложилось.

К.С.: Известно, что в советское время государство уделяло огромное внимание выпуску детской литературы, следя за сохранением её высокого качества – содержания, прежде всего. Существует ли сегодня какая-то государственная политика в этой области? Или всё решает рынок?

А.Ч.: Вы знаете, часто мы, оглядываясь на прошлое и анализируя настоящее, увлекаемся чёрно-белыми оценками: тогда, дескать, всё было хорошо, а сейчас всё плохо. Или говорим наоборот, в зависимости от политических пристрастий. Да, в то время государство жёстко следило за идеологической линией. Причём чиновники были, мягко говоря, весьма неумными. Ну что нашли антисоветского в «Докторе Живаго»? Просто скучное произведение – я смог осилить лишь до половины. А вот – вишь ли, надули, раздули (с помощью зарубежных СМИ) до нобелевки. Явный политзаказ. Кто-то очень умный произвёл эти манипуляции. Ведь если уж искать антисоветчину, то гораздо более антисоветскими вещами можно было бы считать произведения Анатолия Иванова, если, конечно, вдуматься. Сыгранный актёром Вельяминовым руководитель районного уровня всё время борется за самые элементарные, очевидные всем вещи. А вышестоящие товарищи всё норовят палки в колёса – да так, чтоб, поддев оглоблей, сковырнуть колхозную телегу в грязь придорожной канавы. Ответ на вопрос, а почему так происходит, очевиден – либо вышестоящие партийцы враги, либо карьеристы. Так что от публикации пастернаковского романа от советской власти ничуть бы не убыло – скорее всего он просто не был бы сколь-нибудь заметным литературным явлением. Но это так, к слову.

Авторов давила не столько цензура, сколько вкусовщина, пристрастность, кумовство. И за всем этим стояли неплохие, по тем временам, заработки. Даже термин был придуман – «взаимное (или перекрёстное) опыление», это когда «я издам тебя, а ты меня». А ещё были «литературные генералы» (литераторы, занимавшие высокие должности в писательских сообществах), которые имели возможность издавать свои опусы в пятнадцати республиках СССР и затем всё своё наделанное неоднократно переиздавать (естественно, на гонорарной основе). И у всех у них были родственнички: дочки, зятьки и проч. При этом у издательств был жёсткий план. Следовательно, чтобы издать новичка, надо было отодвинуть кого-то своего или начальника. Вот так обстояли дела – поверьте, я знаю о чём говорю.

У меня написана юмореска, как Пушкин пришёл в издательство со «Сказкой о царе Салтане». И вот редактор начинает кошмарить автора: «А почему тридцать три богатыря, а не двадцать семь?» Автор переделал. Тогда следующий вопросец: «А почему среди богатырей нет женщин, богатырш?» И так далее, пока автор не плюнул: «А пошли вы все…».

Я, хотя работал в то время в журнале «Детская литература» литсотрудником, даже не помышлял об издании в каком-либо издательстве своей книги, хотя в каждом номере журнала у меня выходили материалы – интервью, рецензии, статьи. Подружился с замечательными писательницами: Верой Морозовой, Марией Прилежаевой, писавших для ребятишек о Ленине, революции, познакомился с Сергеем Михалковым. И при этом прекрасно понимал: чтобы издаться, надо к кому-то обращаться за протекцией, что делать как-то не очень хотелось, хотя они относились ко мне замечательно, как, впрочем, и коллектив редакции журнала.

Помню, месяца через два после того как я пришёл на работу в журнал, на какой-то летучке старейшая сотрудница (к сожалению, забыл её фамилию, но, как было принято в редакции, все называли её  Надя, хотя женщина она была запенсионного возраста), сказала: «Андрюшенька, Вы не знаете, как мы все Вас любим. – И добавила – от души, всплеснув руками. – Наконец-то у нас появился человек из народа».

К.С.: То есть?

А.Ч.: То есть всё очень просто. Папаша её работал десятилетиями послом Советского Союза; сам я пришёл на место уходившей в декрет Лёли Сетуньской, кстати, довольно милой, приятной женщины, бывшей в то время женой сына некоего Шахназарова, ближайшего помощника Горбачёва. А как попал в журнал главный редактор – писатель-историк Алексеев? Во время войны окончил лётное училище, там же остался преподавать. Провернулись какие-то шестерёнки «в верхах» и пацана, по-сути, даже не нюхавшего пороху, пригласил к себе тогдашний министр иностранных дел, предложив поработать военным атташе в одной из стран?! Нехилые связи, да? (Другое дело, что, попав в аварию, Алексеев распрощался с задумкой о военной дипкарьере). Вот так вовсю уже в те предперестроечные годы проявляла себя номенклатура, отделявшая себя от народа, как будто она вышла из каких-то неведомых народу ворот.

Я долго думал о причинах развала Советского Союза и пришёл к выводу, что одной из причин явились просчёты в кадровой политике. Назначавшиеся по блату, по знакомству на большие должности люди, не прошедшие школу реальной жизни, во многом повинны в этой трагедии. Но об этом, если будет желание, поговорим как-нибудь в другой раз.

Традиция протекционизма в литературе мировой и российской родилась не вчера. И в этом нет ничего плохого, когда профессиональный литератор  оценивает работу начинающего автора и, если считает уместным, даёт произведению «путёвку в жизнь». Однако отвратительно, когда подобная процедура превращается в нечистоплотный бизнес-проект.

Конечно, с подобным положением вещей пытались бороться. Вот что писала «Учительская газета» (№15, 26.02.1949): «…с особой пристальностью следует приглядываться… к попыткам в отдельных случаях столкнуть её (Комиссию по детской литературе Союза писателей, которую в то время возглавлял Маршак – А.Ч.) на враждебный нам путь космополитизма и гурманского эстетства». Немало писалось в то время и о том, что рядом с «безродными космополитами» появилась «обойма». «Обойма», которая всем завладела и никого больше не печатает, вытаптывая вокруг себя литературное поле, превращая его в зачищенную сухую поляну. В центральной печати даже появился памфлет:

А входил в обойму кто?
Лев Кассиль, Маршак, Барто.
Шел в издательстве косяк:
А. Барто, Кассиль, Маршак.
Создавали этот стиль —
С. Маршак, Барто, Кассиль.

Однако потуги власти навести в этом деле порядок не увенчались успехом. Приведу выдержки из книги детского писателя Леонида Сергеева «До встречи на небесах» о нравах, царивших в детской литературе в 70-80-е годы прошлого века. «По словам художника Льва Токмакова, который прекрасно знал Алексина, в свое время классика, «как своего по крови», сильно проталкивал Кассиль. — …Алексин мерзкий человек, — говорил Токмаков. — Жутко хитрый и лизоблюд. Как-то сижу у него. Заходит молодой автор. Он берет со стола папку с рукописью этого парня, «прочитал» — говорит и ругает парня, на чем свет стоит. Когда парень ушел, Алексин махнул рукой — «этот с улицы», и нежно погладил вторую папку — «а это сын прокурора написал, надо немного поправить». Ву-а-ля!.

Это было при старом режиме. А вот выдержка из той же книги о новом времени. «Недавно от правительства Москвы Успенский (детский писатель – А.Ч.) получил собственный офис недалеко от Павелецкого вокзала. Теперь у него своя киностудия, где он собирается выпускать собственные мультфильмы, но опять скандалит, опять судится — на этот раз с художниками, которые справедливо считают, что он им платит меньше, чем следует. И последний его номер: убедил кого-то из «своих» олигархов учредить дорогую премию для детских писателей. Награждение провел в огромном клубе, с помпой. Из десяти номинаций все десять отдал «своим» (никому не известным «писателям», даже какой-то эмигрантке из Америки). Успенский напоминает мне воздушный шар, который постоянно надувается — вот только как бы его не разорвало от собственного величия». Что тут скажешь? Омерзительно! Добавлю только, что мне милей старинная детская игрушка «Ванька-встанька», нежели многочисленные чебурашки.

Вот и ответ по поводу рынка. Это нам, народу, впаривают как мантру: рыночные отношения, рыночные отношения.., а на самом деле для «своих» культуртрегеров выделяются многомиллионные субсидии. Вот ещё пример. Пару лет пытались издать книгу В.Н.Лобова (генерала армии, бывшего начальника Генштаба ВС СССР) о победе России в войне 1812 года. К кому только не обращались – и в Комиссию по празднованию Победы России в войне 1812 года, которую по очереди возглавляли президенты России Медведев и Путин, и к банкирам, и к губернаторам, и к депутатам с просьбой посодействовать в нахождении средств в размере 200 тыс. рублей. И что в итоге? Ноль!!! Зато в Турции был снят отель, где прикормленные властью знаменитости просматривали старые советские фильмы о войне 1812 года, пропитываясь патриотизмом при вкушении изысканных яств и сладостной неги тёплого моря. И хрен бы с ними. Но ведь всё это роскошество за наши, народные деньги, уворованные из нашей, народной тумбочки. Причём в то время, когда дети (наши, российские дети !!!) в деревнях жуют жмых. Помните, кажется у Салтыкова-Щедрина: «На патриотизм стали напирать. Видимо, проворовались…»

К.С.: Неужели всё так мрачно?

А.Ч.: Как Вам сказать… Можно, пожалуй, констатировать, что в то время было 70 % хорошего и 30 % плохого. То есть были всесоюзные семинары по работе с молодыми авторами. Активно работало Бюро пропаганды художественной литературы, существовали многочисленные литературные студии при предприятиях. Всё это существует и сейчас, но в гораздо, гораздо более скромных размерах. Однако раньше человек не мог опубликовать своё произведение самостоятельно, не обращаясь в какое-либо издательство. А там обычно получал от ворот поворот. Сейчас же — пожалуйста – публикуйся за свой счёт сколько душе влезет, а точнее, насколько карман позволит. В этом есть и плюс, и минус. То есть теперь литературные писания – это хобби, которым можно заниматься лишь помимо основной кормящей профессии (исключения лишь подтверждают правило). Но, с другой стороны, не надо идти на поклон ни к каким дядям и тётям, которые, поковыряв пальцем в носу, решали бы, станет рукопись книгой или нет. Однако при таком вале продукции (тьма названий ежегодно) даже замечательной книге чрезвычайно сложно найти своего читателя. Так что можно сказать, что что-то хорошее есть и сегодня – процентов 30 % , если все процессы, происходящие сегодня в детской литературе принять (конечно, условно) за 100 %.

 

3 комментария
Читайте также

Семейные ценности – и ширма, и содержание

В России провластные и околопровластные СМИ то и дело говорят о защите так называемых «семейных ценностей» от пропаганды нетрадиционной сексуальной ориентации, идущей с Запада. На Западе не опровергают этого, наоборот, подтверждают — только прикрываясь так называемой «свободой личности» и «равноправием гендеров».

С буржуазной псевдонауки хоть диалектики клок

Лишние люди капитализма

Очередные поиски «ведьм-гомофобов»

Обыкновенный врач оказался сильнее святой воды

Помоги проекту
Справочник
Справочник

Наш баннер
Счётчики
© 2005-2013 Коммунисты Столицы
О нас
Письмо в редакцию
Все материалы сайта Комстол.инфо
Красное ТВ МССО Куйбышевский РК КПРФ В.Д. Улас РРП РОТ Фронт Коммунисты кубани
Коммунисты Ленинграда ЦФК MOK РКСМб Коммунисты кубани Революция.RU