История как «точная наука»

Каждый из нас совершал поступки, о которых ему не хотелось бы вспоминать. Иногда в глубине души человек мечтает повернуть время вспять, чтобы поступить по-другому, чтобы, как в фантастическом романе, то, что он сделал, вообще, исчезло из событийного ряда. И, конечно же, ни у кого нет желания говорить о своих неприглядных делах во всеуслышание: кажется, если умолчать о чём-то, то, вроде бы, этого и никогда не происходило…

История человечества пишется людьми и отражает, наряду с объективными моментами, субъективные представления авторов о мире, а иногда и намеренно искажается в пользу существующих в его стране в определённый период времени взглядов. Мы часто сетуем на то, что в странах Запада неверно расставляются акценты в истории Второй мировой войны. Очень хотелось бы, чтобы в ней всё было описано так, как на самом деле происходило в то страшное для всего человечества время.

Как было бы замечательно, если бы наши дети могли учиться по учебным пособиям без тенденциозных оценок и пропущенных страниц истории! Но создать такой учебник даже для школьников было бы сложнее, чем единый для всех государств Европы свод законов: всегда легче создать правила, чем неукоснительно им следовать, да ещё и признавать ошибки и нарушения.

Казалось бы, во всех странах Евросоюза исторические события в учебниках средней школы подаются в едином ключе, без кардинальных разногласий, поскольку этим государствам, являющимся продуктом западной демократии, присущ взгляд на мир с её позиций. Но если посмотреть на то, как в разных странах расставляются акценты при подаче всем известных событий, то можно предположить, что у неискушённого читателя (а учащиеся в массе такие и есть), скорее всего, сложится неполное представление о происходившем.

Очень часто то, чем гордится один народ, остаётся «за кадром» для изучающих историю в других странах, или «позорные» с точки зрения сегодняшней морали события, вообще, исчезают из поля зрения школьников, хотя, в целом, это явление признано как имевшее место.

В качестве примера можно взять отношение во Франции к коллаборационизму, который получил в стране осуждение: у туристов всегда вызывает удивление, почему, при громадном количестве в каждом городе памятников жертвам Первой мировой войны, практически нет монументов погибшим во Вторую мировую. Как раз по той причине, что население Парижа сначала с восторгом встретило правительство маршала Петена, поддержавшее нацистов. А школьные учебники об этом стыдливо умалчивают.

В учебной литературе Германии не скрываются преступления нацизма, однако особо подчёркивается и тот факт, что в результате англо-американских бомбардировок было разрушено множество городов Европы, представлявших мировую ценность, погибли и пропали в конце войны тысячи горожан и беженцев.

В английских же учебниках впечатляющих данных о пострадавших от этих бомбардировок нет. Тем не менее, другие события описаны чётко и подробно. Особое внимание уделяется периоду после 1944 года, когда был открыт «второй фронт». Однако почти не рассказывается о восточном фронте и огромных потерях Советского Союза. Опускаются и сведения о движении Сопротивления, а также о зверствах фашистов на оккупированных территориях.

Американские учебники истории, претендуя на объективность и точность, не выпячивают, однако, ядерные бомбардировки японских городов. Во всяком случае, по свидетельству известного французского историка Марка Ферро, изображений разрушенной Хиросимы вы там не найдёте.

Страницы итальянских учебников, рассказывая об истории Второй мировой войны, старательно противопоставляют страну, входившую в гитлеровскую коалицию, Германии. Поэтому особое внимание там уделяется еврейской проблеме. Выходит так, что Италия в тот период была единственным местом, где евреи находились в полной безопасности и могли рассчитывать на всемерную помощь и защиту.

Можно было бы собрать воедино всё то, что пропущено сейчас авторами учебников в разных странах, и, дополнив этим материалом уже имеющиеся в книгах факты, дать историческим событиям справедливую оценку. Такой единый учебник стал бы, наверное, самым объективным. Но будем объективными и мы – о подобном подходе к изучению истории пока можно только мечтать.