Профсоюзы как школа демократии
Михаил Кечинов
Уровень развития профсоюзов, их положение в обществе и способность стоять на страже интересов людей труда является важным показателем здоровья общества и его демократичности. Многие достижения западной демократии, которые сегодня либерализм приписывает себе, будто дарованные правящими классами в соответствии с её идеологией прав и свободы человека, на самом деле получены более сложным путём. Они не дарованы либеральной буржуазией по собственной воле, а, можно сказать вырваны у неё в суровой борьбе людей труда, организованных в профсоюзы и выражавших их интересы демократических, социалистических и коммунистических партий.
Конечно, не приходится отрицать, что либеральные идеи были вдохновляющей силой английской, французской и американской революций XVII и XVIII веков, положивших начало современной эпохе свободы и прав человека. Но от идеи до её реального осуществления такая дистанция, которую без этой борьбы пройти было невозможно. Господствующие классы по собственной инициативе вовсе не спешили воплотить эти идеи в жизнь. Почему мы ежегодно отмечаем день 1 мая, который теперь фальсифицирующими историю властями объявлен «днём весны»? На самом деле весна отношения к делу не имеет и притащена за волосы, чтобы извратить политический смысл даты. Правда же, в другом. В этот воскресный день в 1886 году американские рабочие в городе Чикаго устроили мирную демонстрацию с требованием восьмичасового рабочего дня, но американские либеральные власти обрушили на её участников град полицейских пуль. Демонстранты были разогнаны, отступили, унося с собой убитых и раненных, а «зачинщики» впоследствии арестованы и казнены.
Происшедшее шокировало американскую общественность, в особенности рабочее движение, которое не только не отказалось, а, наоборот, удвоило усилия в борьбе за свои права. В конце того же 1886 года разрозненные профсоюзы объединились в Американскую федерацию труда (АФТ), которая стала важным фактором демократизации американского общества. В конце концов, рабочие добилась своего, и 8-часовой рабочий день был установлен. АФТ провозгласила и твёрдо придерживалась независимости от властей и работодателей, но верности судебным решением с правом на проведение пикетов, бойкотов и забастовок, к которым она часто прибегала для достижения своих целей.
Тем не менее, АФТ не была достаточно демократичной, поскольку в основном защищала интересы верхнего слоя рабочих — людей с наиболее высокой квалификации и заработной платой и пренебрегала интересами менее квалифицированных рабочих. Кроме того, она отказывалась принимать в свои ряды «цветных» и иммигрантов. Такая дискриминационная политика вызвала недовольство ущемлённой части профсоюзов, которое закончилось расколом. В 1935 году недовольные вышли из АФТ и основали альтернативное профсоюзное объединение — Конгресс производственных профсоюзов (КПП), провозгласивший равенство своих членов и широко открывший двери для всех без всякой дискриминации. Впоследствии эти правила были признаны всеми и в 1955 обе организации объединились в одну АФТ-КПП.
Подобные же процессы происходили и в Европе, которая также была шокирована бесчеловечной расправой над американскими демонстрантами. И тогда, в знак солидарности с американскими рабочими, Парижский конгресс социалистических партий II Интернационала в июле 1889 года объявил 1 мая днём Международной солидарности трудящихся всего мира. Так что это не праздник весны, а праздник единства интересов трудящихся и напоминания необходимости солидарности в борьбе за свои права на труд и достойный заработок. Позже он стал отмечаться и в России, но только нелегально, так как имущие классы не допускали создания, каких бы то ни было легальных профсоюзов, а тем более солидарности рабочих разных отраслей и стран.
Сегодня каждый желающий может посетить на Красной Пресне в Москве музей Трёх революций и увидеть захватывающую панораму жестоких боёв, защищавших интересы работодателей казаков с рабочими, требовавшими 8-часового рабочего дня и улучшения условий труда. Так было везде. Никаких прав и социальных гарантий либеральная буржуазия добровольно работникам не предоставляла, пока не видела над своей головой грозно занесённую мускулистую руку многомиллионного рабочего люда в виде организованного профсоюзного движения и солидарно поддерживаемого другими отрядами рабочих. Причём, чем более развита страна, тем выше классовое сознание людей труда и соответственно более развитым является и профсоюзное движение в защиту их интересов. Поэтому сегодня мы стали свидетелями миграции капиталов из страны с более высокой заработной платой туда, где она ниже. Не способные защищать интересы своих рабочих профсоюзы отстающих стран мирятся с низким уровнем заработной платы, что и привлекает иностранный капитал.
Что касается России, то коренный поворот в положении рабочих наступил после Октябрьской революции 1917 года. Профсоюзы не только были легализованы, но первоначально им были предоставлены необъятно широкие права по контролю над деятельностью предприятий, где были заняты их члены вплоть до смещения глав администраций. Использование этого права не всегда шло на пользу дела, тем не менее, широко практиковалось. Наиболее горячие сторонники рабочего правления, названные «рабочей оппозицией» предлагали передать всю полноту власти в стране профсоюзам на том основании, что единственным правителем в государстве, строящем социализм, могут быть только рабочие. Но эта идея натолкнулась на противодействие находившейся у власти коммунистической партии. Требование рабочей оппозиции было оценено как «анархо-синдикалистское», способное дезорганизовать экономику страны, растащить её по составным частям и лишить единства, необходимого для её эффективного функционирования.
В развернувшейся в начале 1920-х годов в правящей партии дискуссии о профсоюзах речь шла о соотношении партии и рабочих масс, кому должна принадлежать решающая роль в управлении страной, профсоюзам или партии. В ходе дискуссии было признано, что управление государством охватывает такой широкий круг проблем, с которыми профсоюзы справиться не могут, а потому им было предложено сосредоточиться на более узких вопросах защиты профессиональных интересов своих членов, а общее руководство страной было закреплено за коммунистической партией. В той же дискуссии, исходя из неподготовленности малограмотных российских рабочих к управлению государством, Ленин выдвинул формулу о профсоюзах как «школе управления», которую они должны пройти с тем, чтобы со временем стать способными «управлять».
Однако выдвинутая Лениным формула на проверку оказалась противоречивой. Она не проясняла вопрос о соотношении между руководящей партией и профсоюзами, должны ли последние сменить первых, когда приобретут достаточные знания и опыт, а если нет, то каков смысл того, что они «школа управления»? Более того, сложившаяся в стране диктатура пролетариата оказалась несовместимой с той широкой демократией, на которую претендовала советская власть. Имевшие за спиной героическое прошлое в революционной борьбе, но не имевшие опыта и знаний о механике управления государством, большевики совершенно не учли развращающего влияния власти на человека. Потому игнорировали необходимость смены власти, её обновления, привлечения новых людей, свободных от груза прежних ошибок, не оправданных стереотипов и связей. В итоге лучшие надежды большевиков после смерти Ленин пошли кувырком. Ленинская формула профсоюзов была заменена другой, по которой им отводилась роль «приводного ремня», связывающего стоявшую у власти коммунистическую партию с широкой массой, объединённых в профсоюзы.
Формула «приводного ремня» стала основой по существу огосударствления профсоюзов, их подчинения власти, директивам руководящей партии. Время от времени возникали забастовки, чаще всего с требованиями повышения заработной платы, предпринимались и другие спонтанные действия, но всегда в обход профсоюзов, которые в таких случаях обычно держались линии государственного руководства. Прав на такие инициативы они были лишены, так как основной круг проблем, связанный с заработной платой и условиями труда разрабатывался в централизованном порядке соответствующими научными подразделениями. Зато социальным и трудовым законодательством им были предоставлены широкие права. Какие-либо задержки с выплатой заработной платой, которые в наше время стали обычными, в то время были исключены. Без согласия профсоюзного комитета предприятия нельзя было уволить работника. Козырной картой советских профсоюзов было обязательство государства обеспечить исключающую безработицу полную занятость трудоспособного населения. Немалое значение для них имело обладание ими широкой сетью лечебно-профилактических учреждений, оздоровительно-спортивными и пионерскими лагерями для молодёжи и детей и правом предоставлять туда путёвки бесплатно или с оплатой 30% стоимости. От этого сейчас мало, что осталось.
В постсоветское время права российских профсоюзов не расширились, а, наоборот, значительно сузились. По существу произошло дальнейшее огосударствление, если не сказать теперь закрепощение их основной части, объединённых в Федерацию независимых профсоюзов России (ФНПР), которую точнее было бы именовать Федерацией зависимых (задавленных) профсоюзов. Поскольку теперь наше государство является капиталистическим, то подчинённым ему профсоюзам (ФНПР) отведена, пользуясь выражением одного деятеля американского рабочего движения, роль «рабочих приказчиков класса капиталистов». Они мирятся с массовой безработицей и низкой заработной платой, никаких общественно-значимых действий в защиту рабочих не проводят, а когда возникают забастовки, как это было несколько лет назад в Пикалёво, то остаются в стороне. Неизвестно также, какие счета как пополнились в результате приватизации громадной профсоюзной собственности советского времени. Похоже на правду предположение, что боссы ФНПР сами заняли своё место в структуре обогащающегося частного капитала, а автоматические выделяемые из зарплаты профсоюзные взносы исправно служат этой цели.
О прислужнической роли ФНПР по отношению к власти и капитала говорит и резкая антисоветская риторика её лидеров, свойственная тем, кто хорошо разбогател на приватизации и пользовании открывшимися сейчас методами частной наживы. В среде людей наёмного труда, живущих на заработную плату в условиях постоянного роста цен и тарифов на ставшие платными социальные услуги, такая риторика обычно не наблюдается. Наоборот, чаще всего слышатся жалобы на то, как много потеряно в результате сокращения рабочих мест, монетизации льгот, полного бесправия рабочего человека перед самодурством новых хозяев. Но руководителям ФНПР чужды эти стоны рабочего люда, поскольку живут вдали от них в собственном мире полного достатка и озабочены лишь получением милостей от властей и капитала.
Сейчас мало кто обращает внимание на то, какую опасность для общества представляет подобная уния профсоюзов с властью. Как было отмечено выше, одержимый собственной наживой капитал даже на более умеренном и цивилизованном Западе был безразличен и слеп к нуждам рядовых людей, пока массовое рабочее движение, ведомое социал-демократическими и коммунистическими партиями, не стукнуло его по голове так, чтобы образумить, и только после этого стал считаться с его нуждами. Что касается российской люмпен-буржуазии, ослеплённой одной лишь жаждой своего обогащения и презирающей народные низы с их интересами и заботами, рассматривающей свою страну как «поле для охоты», живущей на Западе, ничего подобного западному капиталу, ожидать не приходится. Она будет безжалостно выжимать из рабочего человека всё, что возможно, а выжатое переводить на свои зарубежные счета. И это она будет делать до тех пор, пока организованные в профсоюзы люди труда, по примеру профсоюзов западных стран, не принудят её к другому образу действий. Но действующие по указке государства профсоюзы сделать этого не могут.
Освобождение профсоюзов от власти государства, приобретение ими самостоятельности и признание их равной стороной в отношениях с предпринимателями и государством необходимо не только ради удовлетворения их нужд, но и в не меньшей степени для оздоровления социально-политического климата в стране, развития и укрепления в ней демократических порядков и традиций. Нельзя думать, что всё нужное в этом направлении может быть достигнуто по воле и велению властей. Надо учитывать, что власть подвергается сильнейшему прессингу со стороны капитала, если не сказать, что она (власть) является его (капитала) пленником. Если бы даже власть пожелает противостоять капиталу, что мало вероятно в виду их связанности между собой тысячами видимых и невидимых нитей, не факт, что она достойно защитит интересы людей наёмного труда без них самих.
При нынешней необузданности капитала, когда его ничего другого кроме частной наживы не интересует, а интересы основной массы населения остаются за пределами его внимания, демократия не может быть подлинной. Сводить смысл демократии к многопартийности и даже к честным выборам это значит, причину и следствие менять местами, ставить телегу впереди лошади. Основной смысл демократии и её механизма состоит в нахождении баланса интересов различных социальных сил. Ради этого существует многопартийность и выборы, без которых консенсус между разными социальными силами не может быть найден.
Только свободные и независимые профсоюзы, сознающие свои интересы и способные их отстаивать, могут быть надёжным противоядием существующему сейчас у нас тоталитарному господству капитала. Главная опасность для будущего страны исходит не от так называемых «оранжевых», которые представляют правое крыло капитала и в этом смысле ничего отличного от медведевско-путинской модели не предлагают, кроме личных претензий на власть. Главное зло, вставшее на нашем пути в сомкнутости власти с капиталом и игнорировании интересов изнемогающей от тяжкого труда и его низкой оплаты массы населения. «Оранжевые», как показывают результаты их деятельности в Украине, Грузии и Киргизии не могут от этого избавить людей. Для этого необходимо, чтобы люди сами стали значить больше, не полагаться на «того дядю», а на собственную самодеятельность и способность сделать нужное им.
Каким бы просвещённым и осведомленным ни был авторитарный правитель, он не может охватить сложно переплетённый клубок интересов, а потому не может быть заменой демократии. Поэтому, перефразируя слова известной песни, профсоюзы могут сказать: никто не даст нам избавления, ни бог, ни царь и не герой, добьёмся свободы и демократии своею собственной рукой.