Наука и общество. Часть I

О роли науки и её возможностях разработать оптимальную модель общественного развития мы побеседовали с профессором Пермского университета, доктором географических наук Тамарой Павловной Девятковой, чьи материалы уже публиковались на нашем сайте и вызвали живой интерес читателей.

В своих работах Тамара Павловна большое внимание уделяет вопросам применения научных методов. Ею написана статья «Наука и научные теории», которая теперь доступна и в формате видеолекции (ч.I, ч.II). С некоторых аспектов, затронутых в этой лекции, мы и начали наш разговор.

Комстол: В Вашей лекции прозвучало определение научной теории: Теория – это целостное представление о сущности явления, процесса, объекта, однозначно выраженное в какой-либо определённой форме с помощью однозначно понимаемых понятий.
Считаете ли Вы теорию, разработанную Марксом, такой классической теорией? Полностью ли она соответствует данному определению?

Т.Девяткова: Нет, не считаю. Теория, разработанная Марксом, является «шагом», хотя и очень значимым, к целостному представлению. Иного тогда и быть не могло, т.к. Маркс опирался на уже пройденный опыт. Это было гениальное обобщение имеющегося к тому времени опыта. Слабое место марксистской теории – невозможность однозначного применения основного метода – диалектики, приводящая к произвольному толкованию основных её законов. Да и сами законы диалектики не доведены до чёткого и однозначного их понимания. То же относится и к «основному вопросу философии».

Комстол: При создании теории нужна гипотеза. Наверное, в теории Маркса такой гипотезой был будущий коммунизм, а также революционный путь перехода к нему. Эту гипотезу, с учётом исторического опыта проверки её на практике, можно считать принятой в качестве теории или её следует заменить на новую?

Т.Девяткова: Необходимой научной гипотезой представление Маркса о будущем коммунизме не могу назвать. Как раз исторический опыт показал, что только при сохранении условий, которые соответствуют положенным Марксом в основу своей «эмпирической» теории, она (эта теория) была объективно оправдана. Это позволило даже при субъективных негативных факторах создать первое в мире настоящее социалистическое государство. Но реальные условия с самого начала перестали отвечать необходимым требованиям. Я считаю, что, если бы Ленин так рано не ушёл из жизни, то он, несомненно, смог бы сделать переоценку теории и практики марксизма. Но такого УМА больше ни у кого не было. Поэтому одни (Сталин, а впоследствии и Хрущев, и Брежнев) старались сохранить сделанное любой ценой (вплоть до физического уничтожения инакомыслящих), другие (троцкисты, ревизионисты и пр.) хотели что-то изменить, не располагая необходимыми представлениями о том, «ЧТО ДОЛЖНО БЫТЬ».
А строящийся «фундамент» испытывал всё новые и всё большие нагрузки, и, наконец, не выдержав внешнего давления, начал разрушаться. Ещё и сейчас кое-что сохраняется от того, что было сделано в СССР, но оно продолжает рушиться, ему грозит полное уничтожение.

В любом случае, анализируя любое явление (реально существовавший социализм или капитализм и др., необходимо иметь в виду три «вещи» — 1)плюсы, 2)минусы и 3) тенденции. Если основным являются «плюсы» (условно), то тенденция должна быть направлена на их сохранение и увеличение. Если же «плюсы» используются только для уменьшения влияния «минусов», то тенденция будет отрицательной. Вся проблема в том, что в идеале должно представлять ЦЕЛОЕ, и что по отношению к этому целому в реальной жизни является «плюсом», а что – «минусом». Представление о таком ЦЕЛОМ для проектирования коммунистического здания нуждается в новом теоретическом фундаменте. Вопрос в том, КТО сможет стать «архитектором», и какие методы он должен использовать. Без строго научного подхода задача эта не может быть решена.

Комстол: В своей лекции Вы отметили, что общественные науки гораздо сложнее естественных, и с этим трудно не согласиться. Не считаете ли Вы, что развитие общественных наук усложняется (без надежды на то, что этот фактор когда-либо исчезнет) идеологическими, философскими, мировоззренческими противоречиями в обществе, а также вытекающими отсюда политическими решениями и действиями? Иными словами: не факт, что некую разработанную теорию общественного развития властные политические силы позволят проверить на практике. Кроме того, проверка на практике какой-либо модели общества необратимо влияет на жизнь людей, и никто не гарантирует, что это влияние будет исключительно положительным и все люди с готовностью согласятся участвовать в такого рода «общественном эксперименте». В целом, я подвожу к тому, что идеологическая, политическая, классовая борьба является неотъемлемой частью теории Маркса, и до сих пор историческая практика это подтверждала. Считаете ли Вы, что можно создать теорию общественного развития, которая исключила бы этот фактор? Т.е. способна ли современная наука встать выше классовой борьбы и предложить путь снятия классовых противоречий до того, как некую новую модель общественного развития можно будет проверить на практике?

Т.Девяткова: Именно это и делает меня пессимистом. Именно такая новая модель и нужна. Классовые противоречия – краеугольный камень марксизма – характеризуют общество прошлого и настоящего. Но в той теории, которая могла бы быть создана, для них не должно быть места. В 70-80 годы ещё существовала объективная возможность разработки такой теории с помощью системной методологии (развивались системные исследования, ещё были живы учёные, которые это понимали, и т.п.), но сейчас я такой возможности не вижу. «Точка невозврата пройдена». Именно этим объясняются возрастающие противоречия в обществе. Что касается общественного эксперимента, то нынешняя модель устройства России как раз и представляет Эксперимент по мерам выживаемости. Но Вы правы, сейчас убедить в необходимости перехода к новой модели общественного развития никого невозможно (хотя учёные Римского клуба ещё в 1992г предупреждали о грозящей всему человечеству катастрофе, если оно будет развиваться так же).

Считаю уместным повторить то, о чём я уже писала, ссылаясь на выводы авторов знаменитых докладов Римскому клубу. Ничем не контролируемый рост потребления при экспоненциальном увеличении численности населения и неуклонном уменьшении ресурсов в условиях рыночной экономики приводит к ухудшению качества окружающей среды, ухудшению качества самого человека, возрастанию социальной напряжённости, усилению борьбы за владение ресурсами и, в конечном счёте – к самоуничтожению цивилизации. В 1992г, на основании анализа результатов компьютерного моделирования были сделаны выводы, которые привожу дословно.
«…Мир ожидает не заранее предопределённое будущее, а выбор. Это выбор модели.
Одна модель говорит, что для всех практических целей этот конечный мир не имеет пределов. Выбрав такую модель, мы окажемся ещё дальше за пределами и, как нам кажется, не сможем избежать катастрофы.

Другая модель утверждает, что пределы существуют и они близки, и что времени почти не осталось, и что люди не могут умерить свои запросы, стать ответственными, испытывать сострадание. Эта модель самореализуема. Если мир предпочтёт поверить в неё, то убедится в своей правоте, поскольку результатом также явится катастрофа.
Согласно третьей модели пределы существуют и они близки, но есть ещё в запасе время, если, конечно не тратить его попусту. Окружающая среда ещё способна к восстановлению, а у человечества ровно столько энергии, материальных ресурсов, денег, добродетелей, чтобы произошёл революционный переход к лучшему миру».
Убедительно доказывая, что только технологии и рынок не могут предотвратить выход за пределы, американские учёные называют революционным переход к качественно новой общественной структуре, который не имеет ничего общего со свержением власти. Дав оценку двум важнейшим революциям в природопользовании – сельскохозяйственной и промышленной, они обозначили необходимость третьей – перехода к устойчивому развитию общества. Однако, представив основные принципы функционирования новой системы, они не смогли сформировать её структуру, отвечающую этим принципам. Таким образом, в 1992г ими была поставлена задача разработки структуры такой системы, которая была бы ориентирована на устойчивое развитие, для чего необходимы: научное предвидение, организация единомышленников, обучение (в особенности мировых лидеров), правдивая информация, желание действовать. Но, как показала история, задача эта так и не была решена. Мир продолжает с ускорением двигаться к своему концу, при этом одни, занимаясь собственными, личными делами, не хотят и слышать о такой проблеме, другие считают — на наш век хватит, а там хоть потоп (!). В то же время информация о грозящей всему человечеству социально-экологической катастрофе либо замалчивается, либо опровергается, хотя признаки приближения опасности становятся всё более явственными. С одной стороны, это проявляется в возрастании интенсивности опасных для человека природных явлений, с другой — в усилении притязаний со стороны одних стран на ресурсы (в том числе, на территориальные) других, следствием чего является стремление к силовому решению проблем – вплоть до военных угроз и действий. Наконец, происходящее увеличение разрыва между богатыми и бедными странами и людьми в этих условиях приводит к разного рода социальным конфликтам. Например, религиозные войны – это лишь прикрытие борьбы за ресурсы. Точно так же противоречия между США и Россией связаны с тем, что Россия, по совокупности ресурсов, является практически самой богатой страной в мире. События в мире свидетельствуют о возрастании интенсивности социальных конфликтов, от втягивания в которые не застрахована ни одна страна, в том числе и Россия.

Для каждой страны и мира в целом возможности экономического роста и развития (что не одно и тоже) обусловлены соотношением между имеющимися ресурсами (невозобновимыми и возобновимыми) и их потреблением в условиях роста потребностей. Объекты производства, инфраструктуры, транспорт, жильё стареют быстрее, чем вводятся новые, а интенсивность возобновления ресурсов не успевает за их расходованием. «Культурная дифференциация и практика несправедливого распределения доходов и материальных благ приводит к тому, что люди, прежде всего, видят в себе потребителей и производителей. В результате социальный статус отождествляется с накоплением материальных ценностей, и поэтому целью человечества становится «получить больше», а не «иметь достаточно»» (Д.Х.Медоуз, Д.Л.Медоуз, Й.Рандерс – «За пределами роста»,1994 ,М).

Для изменения ситуации недостаточно улучшения производственных технологий, необходима структурная перестройка технологий общественных, т.е. создание такой организации общества, в которой рынок может быть только одной из форм. Обозначив необходимость революционного перехода к устойчивому развитию общества, авторы докладов Римскому Клубу выразили надежду, что в ближайшее время будет создан проект нового общества, однако этой надежде не суждено было осуществиться. Очевидно, у них не было объекта, на примере которого можно было бы попытаться решить эту весьма сложную задачу.

Для такой цели мог бы пригодиться опыт планового ведения экономики в условиях общественной собственности в СССР, однако парадокс заключается в том, что все эти преимущества так и остались потенциальными, и одной из основных причин этого оказалось, мягко говоря, несовершенство методов планирования. Справедливости ради отметим, что даже и при несовершенстве планирования в Советском Союзе удалось создать столько, что за годы застоя и десятилетия развала не удалось разрушить, а социальные достижения заставляют и сейчас жалеть об их утрате. Попытки их вернуть оборачиваются возникновением новых противоречий.

Возникает вопрос, а зачем тогда мучиться над созданием того, что нельзя построить? Убеждена, что «мучиться» необходимо, т.к. ИДЕАЛ общественного устройства может и должен сыграть роль КРИТЕРИЯ по отношению ко всем политическим, идеологическим, экономическим и пр. и пр. намерениям и решениям. Но идеал должен быть не декларативным, а конструктивным, т.е. построенном на основании доказуемых законов и правил.

Комстол: Действительно, озабоченность по поводу того, что мир, вероятно, катится к пропасти, растёт. Есть понимание этого, и, наверное, есть научный потенциал для того, чтобы начать разработку некой теоретической модели устойчивого развития. Однако ничего не получается или не делается. Почему? Не содержится ли ответ на этот вопрос в учении Маркса о капитализме и в учении Ленина об империализме? Оказалось, что «загнивающий капитализм» это вовсе не штамп. С исчезновением социалистического лагеря, который являлся каким-никаким противовесом капитализму и в рамках которого возможно было сделать хотя бы первые реальные шаги к созданию такой модели, процесс загнивания лишь ускорился и для многих из нас из штампа превратился в очевидность. Почему те, у кого есть все финансовые и политические рычаги, предпочитают сохранять всё, как есть? Вспомним Ленина, который учил видеть за каждым общественным действием интересы того или иного класса.
Похоже, рано отправлять учение классиков на свалку. Возможно, стоит пойти по их пути – критически переработать накопленный теоретический и практический опыт и подумать над тем способом, который позволит нам сегодня снять основные (антагонистические) классовые противоречия – другими словами, выйти за рамки капитализма, перейти этот рубеж. Ведь никакой конкретной коммунистической модели у Маркса нет – предполагалось, что её конкретное (разумеется, научное!) создание начнётся в рамках переходного периода, когда все рычаги будут в руках прогрессивных сил общества. Теоретически такая возможность была в СССР. В условиях капитализма, похоже, такой возможности нет, даже если есть желание и понимание у части человечества.

(продолжение следует)